Глава третья

Комптё светился – склонившиеся к воде пирсы из вечного бетона, мешанина ламп Ангьера вокруг осевших ховерлодеров на привязи. Суда улеглись в опавших юбках на тросах автошвартовщиков, как вытащенные на берег слоновые скаты. На их ярких боках поблескивали открытые погрузочные люки, по пирсам туда-сюда сновали раскрашенные иллюминием машины, вознося к небу вильчатые руки, полные железа. Постоянный фон из шума двигателей и криков, заглушавших отдельные голоса. Как будто кто-то взял яркое скопление вокруг промывочной станции в четырех километрах к востоку и вырастил до огромной вирусной опухоли. Комптё светом и грохотом жрал ночь по всем направлениям.

Мы пробирались через путаницу машин и людей по набережной за разгрузочными пирсами. На первых этажах домов у верфи – розничные дискаунтеры с проходами, забитыми железом от пола до потолка, светили бледным неоном, смешиваясь с аляповатым блеском баров, борделей и клиник имплантации. Все двери открыты, за ступенькой помещения, в большинстве случаев шириной с сам дом. Вливались и выливались группки покупателей. Машина передо мной резко развернулась, сдавая назад груз умных бомб Пилсудского «земля-земля» и громко вереща «до-рогу, до-рогу, до-рогу». Кто-то меня обошел, с улыбкой на полуметаллическом лице.

Она провела меня в один из салонов по имплантации, мимо восьми рабочих кресел, где сидели, скрежеща зубами, поджарые мужчины и женщины, наблюдая в длинном зеркале напротив и гроздьях мониторов с крупными планами, как их аугментируют. Наверняка это не так уж больно, но вряд ли весело смотреть, как режут, свежуют и отбрасывают твою плоть, чтобы освободить место для какой-нибудь вставной игрушки, которую, по словам спонсоров, в этом сезоне носят все команды деКома.

Она остановилась у одного из кресел и посмотрела в зеркало, куда еле влезал лысый великан. Ему делали что-то с костями правого плеча – на окровавленное полотенце на груди откинулся шмат шеи. В обнаженном месиве беспокойно напрягались углеродно-черные шейные мышцы.

– Привет, Орр.

– О! Сильви! – зубы великана не скрежетали, взгляд был слегка рассеянным от эндорфинов. Он лениво поднял руку с нетронутой стороны и стукнулся кулаками с женщиной. – Как дела?

– Погуляла. Уверен, что заживет к утру?

Орр ткнул большим пальцем в сторону.

– Иначе я сделаю то же самое с этим костоправом. Только без анестезии.

Оператор имплантатора натянуто улыбнулся и продолжил заниматься своим делом. Он все это уже слышал. Глаза великана переместились в зеркале на меня. Если он и заметил на мне кровь, она его не беспокоила. Впрочем, он и сам был не особенно чистеньким.

– Что за синт?

– Друг, – сказала Сильви. – Поговорим наверху.

– Десять минут, – он бросил взгляд на оператора. – Правда же?

– Полчаса, – сказал оператор, весь в трудах. – Тканевому клею нужно время, чтобы схватиться.

– Блин, – великан метнул взгляд в потолок. – Куда же делся «Урусифлэш». Схватывался за секунду.