— Я — Филимонов, — заявил он мне после пары минут игры в гляделки.

Я тут же его и вспомнил: Добродецкий показывал мне досье на его семейство, там я и видел фотографию помещика.

— Очень приятно, — солгал я в ответ, не делая попытки встать или протянуть руку.

— Есть предложение, — сказал наконец папашка.

Я кивнул. Беседа грозила затянуться, поскольку помещик выдавливал из себя фразы с трудом, а я не собирался ему помогать.

— Есть вероятность, что бумаги барона Вержицкого у тебя. Это так?

Я промолчал, выжидательно глядя на визитера.

— Идея вот какая, — продолжил Филимонов-старший, не дождавшись от меня ответа. — Ты отдаешь мне векселя, приказываешь своему крючкотвору не являться в суд. А я улаживаю все с дуэлью.

— И как же вы все уладите? — спросил я.

— Мальчики примут твои извинения. Ты живой, мы забираем то, что нам принадлежит по праву. Все в выигрыше.

— Идея богатая, но у меня нет настроения сегодня извиняться. Может быть, завтра появится, я очень переменчивый, но не переносить же такую славную дуэль из-за пустяков.

— Не груби, щенок. Это не затрещины в коридорах универа, мой сын тебя зарежет, нанижет на вертел, как цыпленка. Два других парня своей очереди даже и не дождутся. Вставай, поехали за бумагами.

— Я предлагаю другое решение. Вы отзываете иски, сами знаете, что эти тяжбы яйца выеденного не стоят. Ваши сыновья приносят мне свои извинения, которые я приму, и сделаем вид, что ничего не было.

— Ты и десяти секунд не продержишься против Никиты, — прорычал Филимонов-старший. — И его друзей, конечно. Три раза подряд они занимали первые места на соревнованиях по фехтованию на саблях. Три года, три первых места — три наших мальчика. А ты всегда был слабым и глупым, пародией на дворянина. Не знаю, какая муха тебя укусила, но знай свое место, щенок. Пока оно вообще у тебя есть.

— У меня реально дурное настроение, для чего есть свои причины. Еще вчера я бы подумал, сохранить ли жизнь твоему сыночку и его маленьким друзьям. Но им не повезло, больше всего на свете я хочу сорвать на ком-то злость, — меня охватила злость, миндальничать с наглым помещиком у меня не осталось ни сил, ни желания. — Так что не тратьте время зря, господин Филимонов, попрощайтесь с сыном. Потому что после суда вы его живым не увидите. Сказал бы, что сочувствую вашим утратам — вы разоритесь, лишитесь ребенка, столько бед на одну семью. На три семьи. Но мне вас не жалко. Надо было воспитывать детей по-человечески и не связываться с моральными уродами вроде Вержицкого. А теперь подите прочь, Филимонов, я обедаю с другом.

— У тебя даже меча нет, сосунок, — прошипел папаша.

— Есть, не беспокойся, — ответил я Сашке, который вопросительно на меня взглянул.

— Я скажу Никите, чтобы он резал тебя долго, парни запишут твои визги на память, будем слушать их долгими вечерами, — прошипел помещик.

— Я убью парней быстро, — ответил я. — Их трое, а у меня еще есть дела.

Нарышкинский стадион производил незабываемое впечатление. Создатели явно вдохновлялись видом летающей тарелки и фантастических фильмов конца прошлого века. В Казани построили здание цирка по схожему дизайну, но оно было куда менее масштабным. Для дуэлей было отведено отдельное помещение размером со школьную спортивную площадку. Позаботились и о местах для зрителей, отделенных от поля боя толстым пуленепробиваемым стеклом. Странно, что оно сохранило прозрачность, наверное, его регулярно полируют.