— Прямо сейчас поедешь?

— Прямо сейчас я спущусь в осколок и потренируюсь. Давно пора. А чуть позже мы с тобой выйдем в свет, так что озаботься красивым платьем! В шопинг, детка, в шопинг!

— А мне можно? — оживилась Ольга.

— Можно, милая, но чуть позже. У меня к тебе большая просьба, сделаешь кое-что для меня?

— Конечно! — сразу загорелась девочка.

— Не могла бы ты разыскать в соцсетях барчука Никиту Филимонова, а также по возможности его дружков Ерофеева и Костецкого?

— Раз плюнуть! — вздернула нос девочка.

— Не сомневаюсь ни секунды! — погладил я Олю по голове. — Задача простая, я хочу знать, где эти молодые люди развлекаются, а конкретнее, не собираются ли они в ресторан сегодня? И в какой.

— Мигом! — Ольга шутливо отдала честь и уткнулась в ноутбук.

— Милый, не выйдешь ли ты на минутку подышать воздухом? — ласково осведомилась Соня.

Мы уселись на скамейке в саду.

— Мне кажется, дорогой, я вычислила твой план. Поправь меня, если ошибаюсь.

Я молча кивнул. Мне не хотелось ни спорить, ни обсуждать что-то, очень уж насыщенной выдалась последняя неделя, она же первая в новой жизни. Сейчас мне было хорошо и покойно на жесткой деревянной скамейке под сиренью рядом с любимой женщиной и с кружкой кофе.

— Ты не стал убивать барчуков, хотя застал их в очень мерзкой ситуации. И не потому, что они не законная добыча для охотника, я чувствовала, как от них смердит. Я понимаю, что ты хотел позаботиться об Алене, добыть для нее свободу, избежать шумихи, которую подняло бы убийство этих мажоров. Я все правильно понимаю?

— Да, — лениво кивнул я.

— Заметь, я даже не ревную к этой кукле. Охотникам свойственно заботиться о спасенных жертвах.

— И правильно делаешь. Не к чему там ревновать.

— Идем дальше. Ты хочешь «случайно» встретиться с барчуками в ресторане и спровоцировать их… на что, милый, на дуэль? Чтобы убить их «на законных основаниях»?

— Ты мудра не по годам, о моя милая!

— Мы с тобой вместе неделю, а я до сих пор не понимаю, как к тебе обращаться? Как твое имя, базовое, «для своих»? Гена? — Соня делала паузу, изучая мою реакцию. — Нет, Геннадий Сергеевич мертв. Андрей? Ну нет, хотя ты и заигрываешь с памятью мальчика, ты точно не он. Алексей Петров? Ага, Джон Доу. Кто ты, милый, хотя бы для меня?