К ратуше мы двинули втроем: я, Серый и, конечно же, Диоген. Куда без него? Мои попытки поблагодарить Серега пресек на корню.

— Хорош, а? Еще раз скажешь об этом — чесслово, врежу. Я же говорил, мне эти флаконы как Василисе велосипед.

Дальше мы шли молча, лишь Диоген время от времени вставлял свои фразы:

— Ну куда вы? Направо, направо. На другое право, которое еще правее! Да уж, топографический кретинизм у странников в крови.

Отвечать мне было в лом, я думал о том, что еще могут выкинуть гороховцы. Но вдруг Серый замер на месте, уставившись на спешащего мимо странника. И через секунду кинулся за ним с криком:

— Стой, стой! Да погоди ты! Это же я!

Странник остановился и окинул его непонимающим взглядом.

— Это ты мне?

Серега пару мгновений растерянно смотрел на него, затем поморщился и сказал:

— Прости, обознался.

— Бывает, — усмехнулся тот и поспешил дальше.

Серый, вздохнув, медленно пошел в мою сторону.

— Что случилось? Кто это? — поинтересовался я.

— Показалось, что Борька. Ну брат мой, помнишь? Мне сегодня приснился пророческий сон. Валяется он на земле в какой–то пещере, и так ему плохо, просто жесть. Уж не знаю, что с ним там происходит, но он мучается, кричит. Меня зовет. Теперь, похоже, он мне будет мерещиться в каждом прохожем.

— Да с чего ты взял, что сон пророческий? Может, так, приснилась какая–то хрень.

— Знаю, Димыч. Чувствую.