От вида кровавого разлива он тотчас пришел в сильнейшее возбуждение – свистел и плевался, ухал и выдавал трели щелчков.
– Что он говорит? – спросил Шерлок Холмс у переводчика.
– Чушь какую-то несет. Что-то о королеве… или царице… матку вон упомянул. Волнуется, толком не разобрать, – с досадой поморщился тот. – Чувствуете, как развонялся?
И действительно, исходящий от инопланетянина запах заглушил даже тяжелый металлический дух крови.
– Интересно, – задумался Холмс. – А скажите-ка мне, юноша, вот что. Есть ли какая-то причина, по которой марсиане могут по собственной воле лежать вместе большими группами, голова к голове? Вы ведь немало времени провели среди них.
– Почитай что цельную жисть, – ухмыльнулся юный Брайан. – А лежат они так, когда всей семьей спят в гнездах своих.
– Вот как? А сколько обычно – в среднем – членов в марсианской семье?
– Не обычно, а всегда, – ответил мальчишка. – Тридцать три, не больше и не меньше. А почему – не знаю. Просто всегда у них так.
– Три семьи, Ватсон, – сказал негромко Шерлок Холмс. – Итого девяносто девять. Выходит, здесь был один лишний марсианин, друг мой. Осталось выяснить, что он тут делал.
Тем временем посол прополз весь склад из конца в конец, оставляя за собой широкую полосу относительно чистого пола и перепачкав в крови свой «смокинг». Холмс внимательно наблюдал за его передвижениями. Потом шепнул что-то на ухо Лестрейду, и тот моментально загнал дюжего констебля по приставной лестнице под потолок склада с фотографической камерой. Ослепительно ярко полыхнул магний во вспышке.
Холмс несколько мгновений разглядывал моментальный снимок. Потом вручил его нам.
– И что? – спросили в один голос Майкрофт Холмс и Лестрейд. Я предпочел промолчать, хотя тоже не понял ровным счетом ничего.
– Широкие полосы вытертой крови – след нашего друга-посла, – пояснил Холмс. – По краям – многочисленные следы ваших увальней-констеблей, Лестрейд. Отбросьте все это, как помеху. Видите, там, в самом центре кровавой лужи?
Конопатый Брайан протиснулся мне под локоть, поправил очки и бросил быстрый взгляд на фото. В тот же миг он побледнел так, что веснушки полыхнули огнем на бескровном лице.
– W, – выдохнул он едва слышно. – Рипперы.
После того как введенный в курс дела посол, ошеломленный открытием моего друга и трубно ревущий что-то возмущенное, укатил прочь вместе с переводчиком и старшим из братьев, Шерлок Холмс, повернувшись ко мне, широко улыбнулся.
– Ну вот, мой добрый доктор, с одной из терроризировавших Лондон в последнее время групп наверняка покончено. Пусть даже это и вышло случайно – но ведь важен, в конце концов, результат, верно?
– Вы сейчас говорите о Рипперах, друг мой? – уточнил я. – О секте фанатиков-потрошителей, разделывающих свои жертвы, как скот, и малюющих повсюду человеческой кровью свой знак? Ну, тот, что похож на W? Тот, в который вы столь изящно ткнули носом всех присутствующих?
– Ну да, – откликнулся Холмс. – Теперь одной опасностью на ночных улицах меньше.
– Я все еще не совсем понимаю, Холмс. Они повинны в этом убийстве, разве нет?