Борис хочет ответить, что подобный мусор не читает, но его сбивает выражение Лизиного лица. С какой мольбой, с какой надеждой смотрит она на него!

– Я эту статью в детстве прочитала, – говорит девушка, – в девять лет. И так мне эта история врезалась в память, что когда мы с ребятами начали сайт про аномальные явления верстать, первое, что в голову пришло, – написать о Болотной церкви. Я все архивы облазила, все, что можно, нашла. Здесь она была, возле Трешек. Но где именно? Где?

Борис разворачивает газету, шелестит желтыми страницами. На развороте статья с громким названием «Таежное чудо».

Старик пробегает глазами по строчкам: «Чем занимался Сворж в ссылке, никто не знает, но доподлинно известно, что через тринадцать лет после убийства батюшки он вновь появился в Южанске. Живой и очень страшный».

О том, что Григорий Петрович Сворж вернулся, в Южанске слышали. Его даже видели несколько раз: заросшего бородой до самых глаз, постаревшего, будто почерневшего кожей. Он-де ночевал по оврагам, питался на базарной помойке. Сдавать жандармам его не стали. Люди полагали, что человек, который пешком прошел от Сибири до Южанска, свой ад уже перенес, и мучить его сверх того не по-божески. Была еще одна причина – жуткий взгляд черных-пречерных глаз каторжника. Связываться с ним не хотели. Поговаривали, что из ссылки он сбежал не один и что товарищами своими в пути питался. Поговаривали, что за грязными усами он скрывает клыки. Да мало ли что поговаривали. В конце концов, Сворж недолго пробыл в Южанске. В тысяча восемьсот восьмидесятом (ему тогда было почти пятьдесят лет) он ушел на восток, и след его затерялся еще на несколько лет.

Всплыло имя Григория Петровича в середине восьмидесятых годов XIX века. По краю прошел слух, будто на болотах за Пешницей поселился страшный как черт мужик и будто строит он там дом.

– Не дом он строит, а дворец! – говорили сельские жители. – Уже три этажа возвел, самостоятельно!

– Из чего ему строить? – не верили скептики. – Не иначе, в Вологде гвоздей закупил?

– Без гвоздей строит! – клялись первые. – Из коряг, из окаменевших деревьев да грязи. А по ночам ему строить караконджалы помогают.

Караконджалами в народе называли спутников Лиха Одноглазого – рогатых безобразных тварей.

– Вот что! – вступал в разговор взрослых веснушчатый мальчуган. – Я на болотах ягоду собирал, собственными глазами стройку видел. Нет там никаких караконджал. А Сворж есть. Косматый, злой. И то, что он строит, верно, только это не дом, а церковь. Черная она – что стены, что крыша. По бокам ее балки подпирают – бревна сосновые. Вся она неровная, неправильная – жуть берет. С купола ил стекает, а на маковке заместо креста перекрученная коряга. Я, как увидел, сразу оттудова деру дал!

И вновь пошли слухи, от Пешницы до Южанска, про церковь Болотную Черную, хоть ее саму мало кто видел. Не потому, что пряталась она, а из-за страха людского разумного на грешное дело смотреть. Но были смельчаки, и подтверждали они: Церковь существует.

– Ну и что! – отмахивались упрямые скептики. – Согрешил человек, теперь вот грехи замаливает, храм для лесных зверюшек строит.

– Не для зверюшек, а для хмырей болотных. И сам он уже на человека не похож: лает, на четвериках скачет, да знай бока своего уродства глиной смазывает.

Но какой бы невидалью ни была болотная стройка, глаза она не терла, ибо оставалась скрытой в таежной чаще. И Архитектор (как прозвали каторжника) к людям не захаживал. Шли годы, церковь превратилась в местную страшилку, обросла вымышленными подробностями вроде икон с рогатыми мордами и трона внутри (для самого Лиха). В восемнадцатом году людям было не до фольклора. Гражданская война докатилась и до самой тайги. Интервенты захватили Архангельск. Потом, в двадцатом, пришли большевики, и неожиданно даже для местных жителей один архангельский комиссар вспомнил про Болотную церковь.

Борис опускает глаза в низ газетной страницы, на фамилию автора статьи.

– Почему бы вам не расспросить этого Павлухина В. А.?

Он искренне надеется, что некий Павлухин В. А. давно мертв и не сможет послать детей туда, куда сам Борис когда-то послал лейтенанта Овсянникова. Он удивляется, когда Лиза говорит:

– Мы хотели его разыскать, но оказалось, что автор «Таежного чуда» погиб. Вскоре после выхода этого номера Павлухина разорвала его собственная овчарка.

– Случается, – стараясь скрыть эмоции, бубнит Борис.