– Держи, выпей. Хотя бы несколько глотков. Тебе станет лучше.

Она отвернулась к стене.

– Ты расскажешь папе?

– Нет.

София вдруг повернулась ко мне, взглянула прищурившись, оценивающе.

– Но если ты не остановишься, он сам узнает.

– Откуда тебе знать? Его тут вообще не бывает. Ты его даже не видела.

– Это правда. Но в чем я уверена, так это в том, что когда-то я тоже была в твоем возрасте. И что где-то в этом свинарнике спрятан косячок. Или бутылка чего-нибудь. Или и то и другое. А еще сигареты. И если ты хочешь скрыть, что пила, напитка хуже «Бурбона» и не придумаешь. Любой учует по запаху за километр. Водка куда лучше.

Она снова украдкой бросила на меня взгляд.

– Я просто оставлю стакан здесь. Но поверь, будешь чувствовать себя гораздо лучше, если восстановишь баланс воды в организме.

Закрыв дверь за собой, я услышала шорох. А потом легкий звон, когда стакан подняли с его места.

Ура! Может, я все-таки смогу ей чем-то помочь.

– Как думаешь, может, пойти проведать ее?

– Да не. – Отис водрузил на стол супницу: чоппино[5] из свежих морепродуктов, ароматно пахнущий анисом и орегано. – Я понял, что лучше просто дать ей поспать.

– Так это не первый раз?

– Нет, пару раз уже случалось. Аннунциата любит ром и как-то оставила бутылку здесь, а Соф нашла. Ну и еще, может, после тенниса было. Но иногда она бывает очень милой. Я надеялся, что сначала ты увидишь эту сторону.

Мы устроились в укромном уголке кухни с видом на океан. Все пять собак кружили вокруг, умоляюще заглядывая нам в глаза. Я наконец разобралась, кто есть кто: пудель по имени Пилот, потом Джулиус, толстый бульдог. Гермиона, помесь терьера с дворняжкой, потеряла лапку в лисьем капкане браконьера и теперь ходила с протезом. Еще была пара немецких овчарок, брат и сестра, Минни и Микки, и они до сих пор настороженно присматривались ко мне.

– Кстати, – вспомнила я, – почему ты мне не сказал, что это машина Беатрис?

– «Ауди»-то? И что? Отличная машина, разве нет? И стоит без дела.

– Было как-то жутковато ее вести.