Сегодня утром мне позвонил Феликс Эдмундович Дзержинский и пригласил поприсутствовать на чрезвычайно интересном мероприятии. А именно на допросе доставленного в Петроград из Ирака легендарного Лоуренса Аравийского. Наши орлы сумели отловить этого достопочтенного шпиона и диверсанта и в полной целости и сохранности привезти его к нам. Правда, сэр Лоуренс дважды пытался сбежать по дороге, но в обоих случаях его попытки дать деру были пресечены самым решительным образом. Последний раз он попытался удрать из спецвагона в Бологом, и потому, перед тем как доставить британца под ясные очи Железного Феликса, пришлось прибегнуть к услугам косметики, дабы припудрить наливающийся синевой бланш под глазом супершпиона.
Меня Дзержинский пригласил присутствовать на первом допросе сэра Лоуренса по двум причинам. Первая – я в свое время имел отношение к разведке, и Феликс Эдмундович хотел услышать мое мнение о том, что скажет (или не скажет) в беседе с ним этот британец. Ну, вторая причина – вполне вероятно, что кое-что из сказанного этим Джеймсом Бондом будет интересно мне как главе информационной службы Советской России. Сообщение о поимке Лоуренса нам в любом случае придется давать, и если мы присовокупим к ним кое-какие откровения британского шпиона, то пропагандистский эффект от опубликованного нами материала может быть довольно значительным.
Внешность Томаса Эдварда Лоуренса была самая заурядная. Небольшого роста, сухощавый, гладковыбритый блондин с загорелым лицом и голубыми глазами. Ничего примечательного, кроме, пожалуй, слишком крупной головы, высокого лба и прищура глаз, внимательных и проницательных.
Я знал, что родился он в 1888 году в небогатой англо-ирландской семье и был бастардом – незаконным сыном – сэра Томаса Чэпмена и его служанки. Он сумел окончить знаменитый Оксфордский университет, после чего в 1910 году был завербован английской разведкой и отправлен в качестве ее агента на арабский Восток.
Там, изучив досконально язык, обычаи и нравы бедуинских племен, он стал своим для многочисленных шейхов и вождей арабов, кочующих в пустынях Аравийского полуострова. В то время территории эти находились под владычеством Турецкой империи. Однако Турция как государство находилась тогда в состоянии глубокого кризиса, получив прозвище «больного человека на Босфоре». Британия, в колониальной империи которой «никогда не заходило солнце», решила прибрать к рукам наиболее лакомые куски разваливающейся Турецкой империи. Способствовать этому и должны были такие «рыцари плаща и кинжала», как Томас Лоуренс.
В августе 1914 года началась Первая мировая война. На юге Аравии стараниями Лоуренса против турок подняли вооруженное восстание две группы арабских племен. Первую из них возглавлял вождь малочисленной тогда еще секты ваххабитов Абд эль-Азид ибн Сауд, а вторую – шейх священного для всех мусульман города Мекки Хусейн ибн Али. У Хусейна военным и политическим советником был Томас Лоуренс, а у ибн Сауда – Сейнт Джон Филби (отец знаменитого советского разведчика Кима Филби). Каждый из британских агентов старался протолкнуть наверх своего протеже. У Филби оказались более могущественные покровители в Лондоне. В 1917 году английский король Георг V решил назначить монархом, правящим на Аравийском полуострове, ибн Сауда, после чего вновь образованное государство получило название королевство Саудовская Аравия, а ваххабизм стал в ней государственной религией.
Ну, а сам Лоуренс тем временем организовал вооруженное восстание в тылу турецких войск. Став советником и другом шейха Хусейна и его сына Фейсала, он сформировал из воинов подвластных им племен летучие партизанские отряды. Верблюжья кавалерия внезапно нападала на турок, наносила им огромные потери, после чего бесследно исчезала в пустыне. Их главной мишенью стала Хиджазская железная дорога, строившаяся для перевозки паломников из Дамаска в священный город Медину. Ее длина составляла более 1300 километров и пролегала в основном по труднодоступным участкам пустыни. Для турок эта дорога была особенно важна, так как она связывала сердце Османской империи с отдаленными провинциями Аравийского полуострова. За голову английского разведчика турецкое командование назначило огромную по тем временам награду – 20 тысяч фунтов стерлингов.
Но Лоуренс был неуловим. Неуловим до тех пор, пока не начал работать против русских войск, а за него не взялись наши ребята. И вот теперь он сидит передо мной и Дзержинским и старательно делает вид, что ему все по барабану. Но это не так. Я замечаю, что время от времени британец внимательно поглядывает на нас, словно пытается понять – с кем он имеет дело и какими способами эти «плохие парни» – большевики – будут выколачивать из него интересующие их сведения.
Я усмехнулся, вспомнив, что сэр Лоуренс, попав в плен к туркам, подвергся во время допроса сексуальному насилию. Об этом он сам признался в своей книге «Семь столпов мудрости». Но от нас он этого точно не дождется. Единственное, что ему грозит – укол пентонтала натрия, и язык его развяжется. Но стоит попробовать завязать с ним разговор, чтобы сэкономить на «сыворотке правды». Итак, с чего начнем?
– Скажите, мистер Лоуренс, – спросил я, – вы знакомы с мистером Рейли?
Британец встрепенулся, и на лице его появилось любопытство. Похоже, что он знал Рейли. И немудрено – два таких аса шпионажа должны были хотя бы раз пересечься на узенькой дорожке. Но Лоуренс, похоже, решил уйти в полную несознанку и вообще игнорировать нас.
– Я не знаю, кто вы, – ответил он, – но у меня нет никакого желания отвечать на ваши вопросы. Я – офицер британской армии, и требую, чтобы со мной обращались в соответствии с международными конвенциями. К тому же Британия не находится в состоянии войны с Россией, и мое задержание незаконно. Впрочем, как я слышал, новое руководство России мало знакомо с самим понятием законности…
– Вы можете считать что угодно, – сказал Дзержинский, – но вы, мистер Лоуренс, сами первые с оружием в руках выступили против русских войск, и если Советская Россия и Британия действительно не находятся в состоянии войны, то ваше нападение на нас можно квалифицировать как бандитское, и по закону вы будете осуждены и расстреляны.
Я перевел слова Дзержинского на английский и добавил от себя:
– Конечно, мы можем передать вас туркам, которые рады будут судить вас за все преступления, совершенные подчиненными вам отрядами арабских головорезов в отношении турецких войск и мирного населения. Турки, скорее всего, вас не будут расстреливать, а передадут в руки опытных палачей, которые превратят в настоящий ад последние минуты вашей жизни.
Сэр Лоуренс побледнел. Он хорошо знал – что могут сделать с ним турки, слывущие на Востоке настоящими заплечных дел мастерами. Но он все же постарался не показать, что его напугало мое предложение. Немного подумав, сэр Лоуренс сказал:
– Господа, я постараюсь ответить на заданные вами вопросы, конечно, в рамках моей компетенции…
Первый допрос Лоуренса Аравийского продолжался чуть больше часа. Нас на данный момент больше интересовали его связи с вождями арабских племен и планы противодействия нашим войскам в Ираке и Сирии. Конечно, рассказал нам британец лишь немногое из того, что посчитал нужным. Большей частью это была информация, которая и без того нам уже была известна. Но мы с Феликсом Эдмундовичем решили не форсировать события и удовлетворились тем, что сообщил нам сэр Лоуренс на первом допросе.
Напоследок я не выдержал и спросил у британца:
– Скажите, а вам нравится гонять на мотоцикле по шоссе?