Замыкали рейд два десятка тяжело навьюченных хаашей. Несмотря на свою физическую силу и выносливость, они заметно сгибались под весом объемистых контейнеров со снаряжением, карабкались натужно и медленно.

Проверяю полученную ранее информацию. Провожаю взглядом последнего, читаю:

Хааш. Разумный ксеноморф. Пилот двадцать первого уровня. Текущий статус: пленник.

Вы можете освободить пленника, уничтожив управляющий модуль ошейника, при этом ваша репутация изменится. Не все люди с пониманием отнесутся к освобождению ксеноморфа. Ваша репутация среди некоторых человеческих группировок пострадает, пропорционально уровню проповедуемой ими ксенофобии.

Ну, наконец-то! Полученные сведения откровенно порадовали. А то я уже начал думать, что тут собрались игроки с весьма странными предпочтениями. Хотя, чему удивляюсь? Многие ведь играют за гоблинов, орков и других мифических созданий. Чем ксеноморфы хуже?

Пока я размышлял, замыкающая группа хаашей вскарабкалась наверх и скрылась из вида.

Перевожу дух и тут же спрашиваю себя: куда направляется рейд? Уж не за моими ли уникальными предметами?

Одергиваю себя. Не зарывайся. Для второго уровня — неплохо справляешься. Окидываю хозяйским взглядом отвесные стены, где среди покореженного металла виднеется множество мумифицированных тел. Вот мой шанс отыскать что-то стоящее, хоть как-то экипироваться и вооружится, прежде чем искушать судьбу, спускаясь ниже.

К решетчатым конструкциям я решил пока не приближаться, начал исследование с противоположного от них обрыва.

Мое первое впечатление оказалось ошибочным. Это была не воронка, по крайней мере в классическом понимании термина. Не могу представить, как могла образоваться столь огромная дыра, и почему ее склоны, сначала пологие, вдруг становятся отвесными?

Пробираться среди хаоса искореженного металла было непросто. Вообще-то стены напоминали слоеный пирог, над созданием которого трудились отнюдь не кулинары.

Представьте, что между прочными плитами из неизвестного мне материала, кто-то уложил плотно спрессованную техногенную начинку, состоящую из трубопроводов разного диаметра, энерговодов (их я ошибочно принял за арматуру), загадочных механизмов, и узких технических тоннелей.

Я насчитал пять таких, лежащих одна над другой, прослоек. Их содержимое частично выворотило наружу, поломало и оплавило. Механические потроха переплетались, провисали, образуя шаткое, опасное пространство.

Пробирался медленно. То и дело кажущиеся прочными элементы обманывали ожидание, внезапно проседали или рассыпались, с предательским грохотом роняя вниз обломки. Если сорвусь, то разобьюсь насмерть. Точка респауна расположена крайне неудачно. Учитывая рейд, отправившийся в том направлении, судьбу сейчас лучше не испытывать.

Каждый раз я замирал, слушая, как глубоко внизу рассыпается звон, но на подозрительный шум так никто и не явился. Постепенно я немного наловчился, осмелел, дело пошло быстрее.

Непривычный, я бы сказал — чрезмерный реализм ощущений постоянно давал о себе знать. Мои ладони покрылись водянистыми волдырями мозолей. Мышцы ломило от усталости. Одно неосторожное движение — и внутри все болезненно обмирало.

Ничего не могу с этим поделать. Мой нейроимплантат окончательно распоясался. Забавляется с рефлексами и инстинктами. Дает прочувствовать, каково это на самом деле — заниматься акробатикой на пятнадцатиметровой высоте.

Уф… Добрался все же! Труба диаметром в полтора метра уходит в неведомые глубины уровня. Заползаю внутрь, без сил лежу, восстанавливая дыхание, чувствуя, как ноют и дрожат мышцы от непривычных усилий.

Отдышавшись, переваливаюсь набок. В лицо мне скалится пожелтевший череп, с кусками присохшей к нему плоти. Карлик. Ну, посмотрим, что там у тебя припасено?

Гермошлем валяется поодаль. Тянусь к нему, подбираю, осматриваю.