О том, что днепропетровский Южмаш делал ракеты, не знали разве что маленькие дети. Потому что примерно раз или два в месяц там испытывали какое-то ракетное топливо, и по вечерам, примерно около восьми часов, на заводе что-то ревело так, что в доме, где поселились Зверевы, дрожали не только стекла, но и вся мебель. В общем, ЮМЗ работал на космическую программу и все советские ракеты, летавшие в космос, клепали именно на этом заводе. А поскольку оба завода были не просто большими, а огромными, то и работников там было очень много. Вот и строились новые микрорайоны с новыми девятиэтажками типового «чешского» проекта, заселявшиеся типовыми советскими рабочими и инженерами.

Мама и папа Максима были как раз этими «типовыми», точнее, типичными советскими инженерно-техническими работниками. ИТР. Правда, получали зарплату не стандартную, ИТР-овскую — 120 рублей плюс премия, а повышенную — 200 рублей и премия. Потому что работали на оборонном предприятии, да еще и в секретной лаборатории. Максим-маленький этого не знал, зато Максим-взрослый это прекрасно помнил.

…Итак, сегодня Макс был предоставлен самому себе, а вот завтра, в понедельник, предстояло первый раз идти в четвертый класс. Как раз началась первая четверть, но прошло всего пара недель сентября, в разгаре было «бабье лето», поэтому по-настоящему учиться еще было рано — можно было погулять, погонять в футбол, покататься на велике.

«Кстати, надо глянуть, у меня же был неплохой велосипед, „Минск“, кажется», — подумал Макс.

Его верный конь стоял на балконе.

— Папа, я пойду на улицу, на велике погоняю? — Макс заглянул в комнату, где отец, утирая пот со лба, мазал клеем очередную обоину.

— А отцу помочь сын не желает? — яда в реплике Зверева-старшего хватило бы, наверное, на слона.

— Пап, ну какая с меня в этом деле помощь? Сам же не раз говорил, что у меня руки из жопы выросли?

Отец немного даже ошалел.

— Шось вэлыкэ в лиси здохло! — пропел Виктор Зверев. — С каких это пор ты стал увлекаться самокритикой? Раньше, помню, огрызался постоянно, когда я тебе про твои руки напоминал…

— Ну, а чего отрицать очевидное? Ну, не выросли руки, откуда нужно, так и ты их не вправил, правда? А теперь уже поздно. Хотя я, конечно, готов учиться, но давай не сегодня, ладно? И так голова гудит, а тут еще клея нанюхаюсь… — Макс многозначительно поднял глаза кверху.

— Ладно, раненый боец, можешь идти. Не тяжело велик на горбу тащить, больной? Может, поднести Вам, Ваше сиятельство? — отец был просто сама любезность.

— Нет, господин граф, я как-нибудь справлюсь, — Макс в ответ тоже съязвил.

Во дворе почти никого не было. И правильно — скоро полдень, все еще парятся в школе. Так что можно и покататься…

Но покататься не получилось. Только Максим отъехал от подъезда, как в руль его велосипеда вцепилась чья-то рука, а сзади за седло схватились еще две.

«Косой и его компания», — вспыхнуло в голове воспоминание из детства.

Максим-маленький Косого еще знать не мог — они ведь только переехали, а Сашка Косенко по прозвищу Косой жил в новом доме уже три месяца. Его дружки проживали по соседству, в близлежащих домах. Поэтому Макс еще не успел толком познакомиться даже с обитателями своего дома, а в войнушки играл в то злосчастное воскресенье совершенно случайно — зашел на развалины поискать деревянных брусков для отца, которому что-то надо было подправить на балконе. А там уже кипела битва. Началось все с брызгалок — пластиковых бутылок из-под всяких там постирушных химикатов, а закончилось бросанием камней… Ну, типа, гранаты. Вот одна такая «граната» и прилетела Зверю в голову. А теперь вот придется знакомиться с местной шпаной. Второй раз…

— В чем дело? — голос Макса был спокоен до невозможности.

— Ты смотри, какие мы деловые… — улыбаясь, пропел Косой.

— Какие мы — это мне решать, понял? — Макс сразу решил обострить ситуацию, чтобы раз и навсегда отбить охоту к нему лезть.