– Он теперь твой должник, – сказал Дима. – Работу он не сделал…
Я махнул рукой.
– Что теперь говорить? Его уже нет… – я говорил осторожно, прислушиваясь к собственным интонациям, боялся услышать в своем голосе фальшь. – И не надо уже ничего…
Дима напряженно посмотрел мне в глаза, облизал языком толстые губы, словно они пересохли. Я на мгновение испугался его взгляда. Показалось вдруг, что Дима что-то знает. С испугу я налил себе внеочередную стопку и выпил ее одним глотком.
Дима полез во внутренний карман своей джинсовой куртки. Его рука долго возилась там, так долго, что я устал от собственной нервозности и решил – будь что будет! Припрет он меня к стенке вопросом – отнекиваться не буду.
Наконец он вытащил из кармана руку, и я увидел на его ладони пачку долларов. Он положил доллары на стол и снова напряженно уставился мне в глаза.
– Мы с Костей работали на доверии. У меня он вперед денег не брал. Если хочешь – я могу поговорить с другим человеком…
– не надо! – оборвал я Диму. – Уже не надо!
Он с пониманием кивнул. Потом вздохнул. Выпил.
– Ты с ним дружил? – осторожно спросил я.
– Какая сейчас дружба? Дружбы больше нет. Есть деловые отношения. Косте можно было верить. Нормальный был парень. Но что поделаешь, это жизнь… Кто-нибудь придет и на его место.
«Кто-нибудь придет и на его место?!» – повторил я мысленно Димины слова. Повторил и подумал: а что именно он имел в виду? Смысл этой фразы раздваивался и даже растраивался, и все это явно без участия лимонной водки. Просто богатство языка, «великого и могучего».
И тут я себе показался до противного трезвым. И снова налил – и себе, и Диме. Хотя он уже был достаточно осоловевшим.
Доллары все еще лежали на столе, но лежали они скорее у него под рукой, чем у меня. Мне было бы спокойнее, если б их тут не было. Они приковывали к себе мое внимание, мне все труднее было оторвать от них взгляд. Дима заметил это, и в его прищуренных, уставших то ли от света, то ли от водки глазах я заметил искорки смеха. Он вытащил из-под прилавка стограммовый стаканчик, перелил туда водку из стопки, потом добавил доверху из бутылки. Посмотрел на меня с горькой усмешкой и, кивнув, мол, «поехали!», выпил. Потом взял толстыми короткими пальцами зеленую двадцатку, скатал ее в шарик и занюхал им.
Я никак на это не отреагировал. Может, он и не ждал никакой реакции. Он был просто пьян. А я ему завидовал, он был так далеко от реальности, что мне его было не догнать. Тем более, что ночевать я хотел дома.
Глава 23
Позднее зимнее утро. У меня не болела голова. Я вообще чувствовал себя удивительно свежим. Но при этом вчерашний разговор с Димой вспоминался с большим трудом, лишь отрывочно. И не только разговор – в кармане куртки я нашел пачку долларов и отдельно – смятую зеленую двадцатку. Это были те самые «настольные» баксы, но как они попали в мой карман, я не помнил. Скорее всего Дима сам их сунул мне, но как я мог этого не заметить? Ведь он был намного пьянее меня!
В узорчатой морозной рамке кухонного окна шел пушистый снег.
Я завтракал. Тикали настенные часы. Хрустел на зубах бутерброд с вареной колбасой. Закипал чайник.
На душе было спокойно. Дима ничего не знал, да и откуда он мог бы что-то узнать? Теперь можно было бы поговорить с ним без боязни и нервозности, расспросить подробнее про Костю и его жену. Хотя Костя меня уже не интересовал. Но его жена, уставшее лицо которой часто смотрело на меня с маленькой фотографии, постоянно присутствовала в мыслях. Иногда мне казалось, что я ее уже знаю, что мы уже встречались. И именно в такие моменты, когда фантазии вытесняли на какое-то время ощущение реальности, я чувствовал себя удивительно самоуверенно и счастливо. Откуда приходили эти фантазии?