— Ты не по адресу, парень. Ну ты сам подумай, какая может быть связь между Газпромом и уголовниками? — А потом выслушал доводы вора, полностью их проигнорировал и на всякий случай предупредил:

— Ты делай что хочешь — мне без разницы. Но смотри: начнешь левый бензин из Ингушетии гнать, тебя тут же поправят — и не отсюда, а оттуда, — и потыкал пальцем в потолок, нажал на кнопку и благообразно сложил руки на груди, прикрыв глаза. — В общем — хао, я все сказал. Бычий Куньк.

Вошли двое здоровенных мужланов в хороших костюмах, но с физиономиями отъявленных негодяев, и вежливо выпроводили Турды прочь.

— Тутошние фраера до того борзые — удержу нет! — пожаловался он своему подручному — Малому. — Еще толком перетереть не успели, а они уже поправлять меня мылятся. «Тебя поправят…»! Оборзели, отморозки, — я прямо не знаю! Ну ничего — я им устрою…

Предводитель местных бандитов — Улюм — появление новоявленного пахана встретил без должного почтения и разговаривал с ним самым неподобающим образом.

— Какой общак, братуха? Ты че, в натуре, ханки объелся?! Вы у нас хапнули три с полтиной «лимона» баксов — это если до кризиса считать, — вот вам и взнос в общак на сто лет вперед. Ну ты прикинь — вся городская братва полгода вкалывала, да че там братва — большие люди свои «бабки» положили, что за полгода заработали… Ты прикидываешь? А Кош с одним козлом — Пес такой тут был — взяли и всех кинули. Ну какие после этого могут быть терки насчет общака? Да за такие штуки надо на месте петушить, как это у вас на зонах делают.

— За базаром не следишь, — жестко указал бандиту Турды. — Вор и козел в одной упряжке не ходят, зря ты так сказал. И я не понял — кого ты там петушить собирался? Вора?! Следи за базаром. А то ответить придется.

— Перед тобой, что ли? — Улюм посмотрел на вора тяжелым взглядом, и Турды вдруг засомневался — а правильную ли линию поведения он избрал? Нонешние бандиты на «закон» повсеместно кладут с прибором, они живут по своим понятиям, суть которых можно изложить в одной фразе: сильный всегда прав. Авторитетом здесь он пока обзавестись не успел, решил действовать нахрапом, полагаясь на всесилие титула. А титул, как выяснилось, только тогда внушает раболепное поклонение, когда за ним стоит конкретная сильная личность, не раз доказавшая свое могущество.

— Ладно, замнем, — буркнул вор — не пожелал обострять конфронтацию. — Я за неделю разберусь, откуда тут у вас все эти непонятки и кто на самом деле ваши «бабки» насадил. Тогда и поговорим.

— Годится, — согласился Улюм. — И я тебе сразу говорю — это не только мое слово, за моей спиной большие люди стоят: если наши «бабки» найдешь, двадцать процентов — твои. А эта неплохие деньги, братуха, я тебе говорю! Даже если эти козлы… ну, ладно, не козлы — плохие люди, короче, — даже если они не успели рубли в баксы перекинуть, все равно это много будет. Двадцать процентов — это что-то около… — тут большой бандит неожиданно извлек из кармана калькулятор и сноровисто натыкал на табло сумму. — Во, гляди — получается почти четверть «лимона». Нормально?

— Нормально, — без особого энтузиазма проронил Турды — он не раз имел дело с большими деньгами и по опыту знал, что если кто-то у кого-то отнял хороший кусок, то потом вернуть его бывает ой как трудно! — В общем, встретимся через неделю…

Но самый неприятный сюрприз преподнесла новоявленному вору своя же блатная братия — так называемая воровская община Белогорска. На первом же «столе», который Турды организовал сразу по прибытии, вредный Рома в присутствии семи авторитетов, приглашенных для знакомства, сильно опарафинил «назначенца», и при этом, как ни прискорбно, он был прав на все сто процентов.

Приглашенные сидели в тот самом люксе, за богато накрытым столом, мытарь Малой рассказывал им сказки про своего хозяина, а сам хозяин импозантно «опаздывал» — якобы ездил куда-то по делам. На самом деле Турды никуда не ездил — сидел в машине на подъезде к гостинице и выжидал. Расчет был таков: Малой успеет просветить братию по всем аспектам, а через полчасика — когда все уже метнут по три рюмашки, во всем своем великолепии явится вор и соответствующим образом будет принят.

Тут необходимо оговориться — Турды с самого начала опасался, что его появление в свете будет принято неоднозначно. Тело Коша, взорванного гранатой, спустя двое суток после происшествия было отправлено стараниями банкира в Минводы, на историческую родину вора, где он желал быть погребенным (при жизни неоднократно высказывал такую мысль). При этом никто из блатных с гробом не поехал: верный Рома и еще с десяток «бродяг» — в том числе и званые семеро авторитетов — парились в ИВС, а потом, соответственно, в СИЗО — белогорские следаки, искавшие почему-то чеченский след, пытались раскрутить их на какие-то там сенсационные признания по поводу случившегося. Остальная шлаедрень, помельче, залегла на дно и ждала, когда спадет волна ажиотажа.

Авторитетов расколоть не удалось — они ничего не знали, а присутствовавший при трагедии и случайно оставшийся в живых Рома талантливо уподобился той самой хрестоматийной обезьяне, которая ни хрена не видит, не знает, не слышит и говорить тоже не будет. А когда всех выпустили, было уже поздно — действо состоялось. Похороны вора в Минводах, как водится, самоорганизовались в сходняк, на котором собравшиеся паханы короновали Турды и отправили его для разбора на место происшествия.

Вот тут и начались нюансы. Турды был сравнительно молод — ему едва исполнилось тридцать лет. Он никогда не сидел в пенитенциарных учреждениях и вообще был глубоко пришлым для России типом. В родном Ташкенте он с отличием окончил университет, отслужил в армии два года лейтенантом, некоторое время являлся членом какой-то непонятной террористической организации, затем прилежно воевал в рядах непримиримой таджикской оппозиции, а напоследок возглавлял наркокартель, исправно снабжая российских братьев высококачественным героином. В 1995 году Сайдидин Кадырович Турдыниязов (такова полная инициация Турды) с небольшой интернациональной группой приспешников по каким-то причинам вынужден был покинуть Среднюю Азию и укрылся в Москве, где его очень тепло приняли тамошние авторитеты. Благодаря личному обаянию ч неординарным администраторским способностям Турды хорошо зарекомендовал себя за годы проживания в столице, выучился без акцента говорить по-русски — верил, пригодится, — обрел кучу друзей, и закономерным результатом этой дружбы явилась так называемая коронация и назначение на «княжение» в Белогорск.

Далее: как положено, на сходняке составили маляву, под которой подписались авторитетные воры, и маляву эту вручили кому-то, чтобы с ближайшим этапом отправить на белогорскую пересылку (иначе говоря, следственный изолятор № 1 Белогорска, откуда этапированных из других регионов заключенных распределяли по областным зонам). А Турды сказали, чтобы немного обождал — пока «документ» дойдет по назначению, а потом уже отправлялся. Но ловкий узбек решил иначе. Ночью, когда все были уже в изрядном подпитии, он невнятным способом изъял маляву у того, кто должен был внедрить ее «на хату», и тотчас же отбыл с немногочисленной свитой в Белогорск.

Таким образом, в этом деле были допущены сразу три несуразности. Волею случая никто из белогорской общины не присутствовал на минводском сходняке, что, согласитесь, для сотоварищей усопшего Коша было довольно обидным фактом. Новый вор на самом деле являлся «апельсином», свалившимся черт знает откуда и получившим свое звание за какие-то там непонятные заслуги и личное обаяние. Бело-горский криминальный мир пребывал в неведении относительно нового «назначения» — малява не попала на пересылку и благостная весть по зонам не разбежалась.

А теперь представьте себе семерых авторитетов и Рому, которые сидели за столом в роскошном люксе и ждали вора. Каждый из присутствующих давно разменял четвертый десяток, неоднократно «тянул срок» за различные преступления, являлся знатоком уголовных традиций и втуне — где-то в глубине души — не без оснований надеялся занять место усопшего Коша. Рома не надеялся — молод был, всего два раза сидел за непочетное мошенничество, но после Коша ни под кого идти не желал. Подозревал Рома, что такую сильную личность он больше никогда не встретит. А еще — так, штришок, нюансик: двое из присутствующих были армяне, а остальные принадлежали к славянской расе. Мусульман среди них не было…

— Ну, здравствуйте, люди, — вроде бы правильно качал Турды, входя в номер и по хозяйски усаживаясь во главе стола. Окинул взглядом собравшихся, обратил внимание, что приборы стоят нетронутые. И вообще, смотрят авторитеты как-то неприветливо, хмуро.