Несколько минут мы стояли молча. Только вовсю пели птицы и сияла Венера. А потом я сказал:
– Красивые стихи, Валь! Только я вовсе не плачу… Потому что пока ты стихотворение читала, у меня слёзы высохли. А стихи очень хорошие.
Уже совсем рассвело и над лесом показался краешек Солнца. Тут на поляну выходит Валька, а в руках у него – длинная ветка с насаженной плотвой. Штук пятнадцать рыбин, не меньше, честное слово!
– Ой, Василисальбертовна, смотрите! – закричали девочки. – А Валя нам рыбы на завтрак наловил!
Учительница чуть не подпрыгнула, да как рассердится:
– Что? Валя! Я же запретила тебе без меня даже подходить к воде! Ночь, река, ты один на берегу, да ты представляешь, что могло произойти?! Ну и задам же я тебе…
Я отважно вступился:
– Василиса Альбертовна, он же для всех старался! И потом, он был не один…
Василиса замолчала, на меня посмотрела, всё поняла, напряглась, нахмурилась – я думал, сейчас провалюсь куда-нибудь. Или она во мне дырку взглядом прожжёт. А потом вздохнула и сказала спокойно:
– То есть Рома тоже на рыбалку ходил. Поздравляю. Теперь мне Анатолий Сергеевич точно устроит утро стрелецкой казни. Если вообще не уволит.
– А вот и не уволит, Василиса Альбертовна! – вдруг хитро сказала Валька Меньшова. Тут она сняла с головы повязку из рубашки с накомарником, и в первых лучах утреннего солнца вдруг стало видно, какая же наша Валька страшно рыжая. Ну просто огненно-рыжая.