И опять становится тихо-тихо. Кажется, слышно, как у меня стучит сердце.

— Тебя вырвало за столом, но тебя никто не бросал.

— Вообще-то да, — шепчет Родни.

Клер смотрит в парту.

— Кто занял мое место?

Клер, не глядя на меня, медленно поднимает руку.

— Мы позавтракали за десять минут, — говорит Роуз, ковыряя пальцем какое-то пятнышко на учебнике истории. — Из-за нервов есть никому не хотелось. И сразу же поехали в аэропорт.

Встает Коннор — он, кажется, не знает, куда девать руки.

— Короче, мы приехали в аэропорт рано, а там выяснилось, что двенадцатичасовой рейс отменили, но еще можно успеть на утренний.

Молли продолжает:

— Мы быстро-быстро прошли регистрацию, а на посадку вообще пришлось бежать. Мистер Димминг и тот несся как спринтер.

— Обо мне никто не подумал?

Снова становится тихо, а потом Элена — она тоже здесь — говорит:

— Я подумала. Я первая садилась в самолет и, как только отдала посадочный талон, вспомнила про тебя и сказала мистеру Диммингу.

Мистер Димминг опять переступает с ноги на ногу.

— Мне было не до того. Я всех пересчитывал, проверял, у кого какие места, смотрел, чтобы никто ничего не забыл. Я попросил ребят позвонить к тебе домой — у Роуз ведь есть в мобильном твой номер.

Теперь все смотрят на Роуз. Медленно она поднимает на меня глаза, по щеке у нее катится слезинка.

— Ты бы все равно не успела. Я… уже достала телефон, нашла твой номер, а потом посмотрела на остальных и… — Роуз умолкает.

Я будто вижу, как там все было. Они стоят в аэропорту и уже представляют себя в передаче «Доброе утро, Америка!»: вот огромный кубок, а вот — я.

— Мы переглянулись, — продолжает Роуз еле слышно, — и каждый качнул головой: нет.