Я ещё раз глянул на командира «Кистеня», которого устроили сидя, прислонив спиной к перегородке ходовой рубки. Того вырубило разрядом Силы, рассеянной Настей, и когда он придёт в себя непонятно. Времени же у меня не так много. Поэтому я склонился над капитаном, и прикоснулся «Лекарем» к его подбородку. По телу пленного пробежала волна приятной истомы, и он открыл глаза.

— Господин капитан, как вы себя чувствуете? — поинтересовался я, едва он открыл глаза.

— Что с командой? — в ответ спросил тот, поведя плечами.

Ну что сказать, с одной стороны эффект от воздействия «Лекаря». С другой, неприятно сознавать себя пленником, со связанными руками, сидящим на полу ходовой рубки, где ещё совсем недавно ощущал себя первым после бога.

— Позвольте представиться, командир отряда варягов «Носорог», Горин.

Прежде чем ответить, поляк поднялся, отказавшись от моей помощи, и выпрямившись гордо задрал подбородок.

— Командир фрегата «Кистень», капитан Тшебинский. Так, что с моей командой? — повторил он вопрос.

Держится огурцом, с присущим полякам гонором. Но стоит отдать ему должное, в первую очередь его волнует судьба экипажа.

— Десять человек погибли, сорок два взяты нами в плен, фрегат полностью под нашим контролем, — обозначив лёгкий учтивый поклон, ответил я.

Не вижу смысла издеваться над пленником неспособным ответить тебе в должной мере. Эдак самоутверждаться может только трус или больной придурок. Я предпочитаю вести себя максимально корректно.

С тех пор, как я обзавёлся набором игл, у меня отпала даже надобность в экспресс-допросе в полевых условиях. То ещё дерьмо, не для слабонервных. Иглы воткнутые в нужные точки давали тот же эффект и при сопоставимых сроках. Допрашиваемый впадал в апатию и придумывать какую-либо ложь ему становилось попросту лень.

Конечно и тут не без нюансов. Хорошо проработанная и заученная легенда, вполне могла быть выдана за правдивую информацию. Ведь в этом случае придумывать ничего не нужно, всё уже готово. Тут, как и с «Лжекамнем», важно уметь задавать правильные перекрёстные вопросы, дабы создать трудности, и пробудить ту самую апатию.

— Вы шутите? — вздёрнул бровь поляк, явно удивлённый соотношением погибших и пленных.

— Ни в коей мере. Не вижу смысла в излишнем кровопролитии, коль скоро могу этого избежать. И в этой связи у меня есть к вам просьба. Не поможете ли перегнать мой дирижабль на остров Каменец. Развернуть, и привести туда судно мы ещё в состоянии, но вот посадить уже немного сложнее. Хотелось бы избежать ненужного риска.

— «Кистень» принадлежит шляхтичу Цешковскому, — вскинул подбородок капитан.

— С какой радости? — искренне удивился я. — Вы на солнышке перегрелись? Он был захвачен мною во время разбойного нападения на заставу Доброхотскую, и на основании моего договора с боярином Каменцом является моим законным трофеем. Повторяю свою просьбу перегнать мой дирижабль.

— Я этого не стану делать.

— Уверены, что готовы поставить на кон жизни ваших подчинённых и свою собственную?

— Мы давали присягу, и выполним свой долг до конца, — пожал плечами капитан.

— Лютый, все три артефакта деактивированы, — послышался в голове голос Насти.