Август повернулся в сторону, замершего в ожидание приказаний, секретаря.

— Ты слышал, Амвросий, подготовь эдикт!

Секретарь почтительно склонил голову и стал быстро скрипеть пером по пергаменту. Когда он закончил, то поднес готовый эдикт императору и подал ему перо. Август размашисто поставил подпись. Секретарь, не разгибая спины, взял пергамент и перо из рук Августа, вернулся на свое место и, скрепив эдикт печатью, передал его Аврелию. Юноша, с благодарностью, принял документ и спрятал его под складками своей тоги.

— Ты сказал, что твое имя Аврелий Лициний Сцинна? — Вновь обратился Август к молодому человеку. — Я знавал одного Сцинну, который служил под началом Гая Мария. Не твой ли это родственник?

— Да, это мой дальний родственник, Божественный. — Ответил Аврелий.

— А твои родители? — Продолжал Август.

— Они умерли от чумы, когда я был еще младенцем, и меня взял на воспитание Квинт Сципилион.

— Почему же я ничего не знал об этом благородном шаге твоего воспитателя?

— Он не любит выставлять напоказ свои чувственные порывы, Божественный.

— Похвально! Расскажи, юный Сцинна, чем же ты занимаешься?

— Последние пять лет, Божественный, я провел в Иудее, где, по твоему приказу, изучал настроения среди местного населения, в связи с предстоящим присоединением этой, и других соседних территорий, к твоей великой империи, а так же с, предшествующей этому событию, переписью населения. Сразу же по прибытию в Рим, я передал свой отчет в курию[18].

— Интересно! — Воскликнул Август. — Я непременно сам лично ознакомлюсь с твоим отчетом, но прошу тебя рассказать мне сейчас свои впечатления о поездке. Эта тема очень важна для меня. Как ты считаешь, когда мы сможем объявить Иудею, Галилею и другие земли, нашими провинциями?

— Сейчас, на мой взгляд, не самое благоприятное время для этого.

— И почему же? Вот царь Ирод пишет мне, убеждая, как раз, в обратном.

— Прости, Великий Август, в отличие от царя Ирода, я инкогнито путешествовал по стране и общался с самыми разными людьми. Если ты хочешь услышать правду, я готов рассказать ее тебе.

— Так говори же!

— Народ Иудеи, мягко говоря, недолюбливает царя Ирода, даже не смотря на его многочисленные заслуги. Большинство людей из самых разных сословий считают его предателем и вероотступником за то, что он понуждает собственный народ, презрев свою древнюю веру, молиться нашим, римским богам. А из-за того, что он обложил все население Иудеи непомерными подушевыми податями и налогами, всякая мысль о переписи населения, не вызывает ничего иного, как общее негодование. Вспомни те народные восстания, происходившие в Иудее в недалеком прошлом, которые были, как раз, следствием подобных переписей.

— Так что же предлагаешь ты? Отказаться?

— Нет, нужно немного подождать и подготовить благоприятную почву. Необходимо распространять среди населения слухи, что с мирным присоединением этих земель к Великому Риму, жизнь станет несравненно лучше теперешней, и что железные римские легионы станут на защиту народа от набегов кочевников-бедуинов, от которых так страдает мирное население.

— Признаться, не по годам мудрая мысль, — задумчиво ответил император, но где найти такого человека, которому люди поверят. И сколько времени потребуется, чтобы переломить общественное мнение.