— А я буду спать в соседней комнате, — он правильно понял мои опасения.

— Покажешь?

Возможно, со стороны это выглядело как недоверие, но Герман не обратил внимания и согласно кивнул.

— Ты только Марка раскрой, в квартире немного душно. И можешь положить его в кроватку… Дети быстро привыкают к рукам.

Нехотя положила сына. Раскрыла конверт, распеленала от теплой пеленки и поправила шапочку, съехавшую ему на глаза. Марк недовольно поморщился, но не проснулся.

Целовать не стала, чтобы не будить. Теперь для нежности у нас вся жизнь была впереди, к чему торопиться?

Выпрямилась, поймав на себе теплый взгляд Германа. Невольно улыбнулась и вложила пальцы в протянутую им ладонь.

— И откуда ты только так много знаешь о детях? — шепотом спросила Германа, пока он уводил меня в соседнюю комнату.

— Я все-таки врач, — он легонько щелкнул меня по носу, а потом за руку втянул в свою спальню.

Тут все было намного скромнее. Небольшой шкаф и стол, а у стены раскладной диван. Чувство растерянности и легкой вины, за то что стесняла Германа, внезапно овладело мной. Но увидев в карих глазах надежду, не смогла сказать нет.

— Я согласна переехать.

Герман импульсивно рванул ко мне и поднял на руки. Впервые за столько времени нашего знакомства, я видела такой шквал эмоций.

Герман кружил меня по комнате, тихо шепча на ухо слова благодарности, а я растерянно утыкалась в его шею. Меня саму переполняли разные чувства.

Поставив меня на пол, крепко обнял, буквально окутав теплом. От объятий немного кружилась голова и я неосознанно привстала на носочки, потянувшись к губам.

Поцелуй вышел сладким и долгожданным, а широкие ладони, обхватившие мою талию теснее прижали к мужской груди. По телу прошла дрожь. Трепет сменился желанием, чтобы этот волнительный момент не заканчивался. Я вцепилась в рубашку Германа, судорожно скомкав ткань в ладонях. В два широких шага мужчина сместил меня к стене, и я спиной почувствовала ее остужающую прохладу. Его руки больше не держали меня за талию. Он уперся ладонями в стену, разорвал поцелуй и навис надо мной, тяжело дыша.

— Прости… — тихо выдохнул Герман и вновь коснулся моих губ своими.

Я не знала, за что он извинялся… За то, что кружил меня по комнате. Или так импульсивно целовал. И то и другое мне понравилось. Как бы быстро ни развивались события, мне все же приходилось напоминать самой себе, что Германа я знала всего две недели. Просто иногда мне казалось, что значительно дольше.

— Не извиняйся, — негромко отозвалась я, тоже касаясь его губ своими.

Мы оба тяжело дышали, смотрели друг другу в глаза и я продолжала сжимать в пальцах ткань его рубашки. Атмосфера между нами теперь уж точно не напоминала дружескую.

Но требовательный плач Марка, неожиданно прорезавший воздух, прервал наше уединение.