- Ладно, ладно... Прости, крестный! Я должен повиноваться своему партнеру, но вот именно сейчас я не нарушил ни единого из его условий!
- Мне кажется, ты не прав, и нарушил целых два условия - первое и второе. Драко Малфой больше не должен общаться со своей семьей и с представителями своего факультета.
Драко лукаво улыбнулся.
- Что ты! Я же не общаюсь ни с членом своей семьи, ни с кем-то с моего факультета. Мне просто понадобился совет преподавателя. И так уж вышло, что я случайно встретился с профессором, ведущим у нас Зелья.
- Случайно? В одиннадцать вечера? В подземельях?
Драко рассмеялся над скептическим выражением лица крестного. И этот смех порадовал мужчину. Нет, Драко Малфой не сломался. Он просто ненадолго потерял форму и скоро вновь воспрянет во всем своем слизеринском великолепии, возьмет быка за рога... Ох, не стоит вспоминать о всяческих зверях, их шерсти, волках и луне. Не к месту...
Северус сдержал улыбку, когда слизеринец сообщил:
- Вот такое злополучное совпадение... А ведь есть еще одно этакое странное стечение обстоятельств - этот профессор, как ни странно, и мой декан, и мой крестный...
- Не надо мне этого говорить! Насколько я понимаю, у тебя была беседа с отцом о способах выпутываться из неприятностей, раз уж родиться пришлось Малфоем?
- Отец действительно щедро одарил меня советами. Но ведь все это произошло до заключения союза... Так в чем проблема?
- Сдаюсь, - Северус вздохнул, карикатурно изображая отчаяние, - ты только не навреди себе!
- Да, крестный. Не беспокойся. Но слизеринец никогда не позволит гриффиндорцу держать себя в повиновении, даже оказавшись вейлой!
Драко встал и попрощался. Из покоев крестного он уходил с легким сердцем...
* * *
Когда Драко ушел, открылась потайная дверь, и некто неизвестный выскользнул оттуда, направившись к креслу, где совсем недавно сидел молодой человек.
- Ты все слышал, - вздохнул Северус.
- Да...
- Я уже начинаю бояться его реакции, когда он все узнает.
- Но мы должны будем ему рассказать, и чем дольше ты будешь медлить, тем хуже он воспримет все это, и тем глубже окажется боль от предательства.
Северус уставился на пламя, с треском глодавшее в камине предложенное ему топливо. Он вздохнул и прошептал больше для себя, чем для мужчины рядом: