То, как она кончила мне на лицо, звуки, которые она издавала, ее вкус — все это будет жить в моей голове чертовски долго.

Дрочить на нее, с ней, было единственным способом удержаться от того, чтобы не нагнуть ее и не трахнуть прямо там, пока она еще дрожала.

Это был самый горячий опыт в моей жизни.

Но самое главное, что этого недостаточно.

Не совсем.

Мы выполняем комбинацию, и я на шаг отстаю от защитника, так что приходится догонять.

Я подхватываю Новичка из воздуха, и он тяжело приземляется на спину.

— Черт, — ворчит он с земли.

— Виноват, — бормочу я, протягивая руку и помогая ему подняться.

Подняв взгляд, я вижу Харлана, который молча наблюдает за происходящим, засунув руки в карманы брюк костюма.

— Ты когда-нибудь вылезешь из костюма? — я подхожу к нему, натягивая шорты. — Знаешь, возможно он причина почему ты такой.

— Ты думаешь, у тебя в заднице нет палки? Любой, кто попытался бы вмешаться в твой распорядок, столкнулся бы с таким же сопротивлением. Мы не такие уж разные, как тебе нравится думать.

Я стараюсь не слишком задумываться об этом, когда он продолжает.

— Он хорош, — говорит Харлан, кивая на Новичка. — Одно дело, когда ты требуешь обмена, но не сжигай это место дотла, когда уйдешь.

Я напрягаюсь.

— Ты не видишь, как я помогаю ему?

— Я вижу, как ты ставишь его на колени, причиняя ему ту же травму, что и себе.

Мои руки сжимаются в кулаки. Я все время работал с Новичком, но Харлан, взглянув на него, решил, что знает, в чем дело.

— Для человека, который думает, что видит все, ты ни черта не видишь, — вот почему мы не можем работать вместе. — Я морщусь. — Я хочу знать последние новости о нашей сделке.

— В Лос-Анджелесе возникли проблемы, да и у нас тоже.