– Мам, я писать хочу, – Тася указывает на дверь туалета, и я понимаю, что ребёнок уже несколько часов таскается со мной по городу, ни разу не пожаловавшись на неудобства.

– Пойдём.

В туалете, как ни странно, никого. Оставляю сумки, веду дочку по нужде, а затем мою холодные ручки и лицо.

– А теперь кушать, – отогревшись, у моего ребёнка просыпается аппетит.

– Сейчас купим.

Издалека рассматриваю меню кафешки, замечая булочки, пирожки и слоёнки. Хоть что-то, чтобы забить голод, а ещё сок, яблочный, Тасин любимый. Ныряю рукой в сумку и сглатываю. Выворачиваю содержимое на кресло, перебирая вещи, и не нахожу кошелька. Точно помню, как подняла его с тротуара и положила вместе с документами, но последние на месте, а кошелька нет. Оседаю на кресло, припоминая инцидент с падением, и меня осеняет – его вытащила та женщина. Столкновение было неслучайным, возможно, спланированное для дальнейшей кражи содержимого сумки. Закрываю голову руками, обречённо склонившись к коленям. У меня не осталось ничего: бабули, жилья, денег, телефона, возможностей дать своему ребёнку хотя бы ночлег…

– Мамочка, не плачь, – маленькие ладошки стирают слезинки с моего лица. Тася целует меня в щёку и гладит по голове успокаивая.

Невероятно, четырёхлетняя дочь заботливо и ласково обнимает, приговаривая, какая я у неё замечательная и любимая. Ради таких моментов я существую, отдавая всю себя кусочку моего счастья. Ради неё же не могу опустить руки и продолжу бороться. Ищу платок, и на моё счастье, нахожу в кармане куртки четыреста рублей. Радуюсь, словно ребёнок тому ма́лому, что сейчас держу в ладони. Покупаю Тасе пирожок и сок, и ничего для себя, понимая, что дальше лишь неизвестность, а это последние деньги, которые у меня имеются. Ест с аппетитом, не забывает предложить мне. Отказываюсь, убеждая дочь, что сыта. Моя основная задача – накормить её, а я потерплю. Смотрю на вокзальные часы, на которых время давно перевалило за полночь. Тася зевает, с трудом держит глаза открытыми, но я беру дочку на руки, чтобы она уснула. Шепчу ласковые слова, глажу по голове и убаюкиваю, а когда засыпает, вновь погружаюсь в собственные мысли.

Завтра пугает своей неизвестностью и туманностью моего положения, где я одна без жилья, денег и знакомых, которые бы мне могли помочь. Не знаю, каким будет наше будущее, если вообще будет исходя из положения, в котором оказались. Сейчас понимаю, что квартиры мы лишились по вине Ромы, который, как, мне кажется, подделал подпись бабули и продал жильё. Думаю, что новые владельцы напоили мужа, или припугнули, заставив подписать документы. Сумма, которую я видела в договоре – мизерная для жилья в большом городе. Конечно, не центр, но и не окраина, где за такие деньги можно разве что комнату в общежитии купить, не больше.

И Вали дома не было, и Армен не помог, требуя за свои услуги лечь под него… Я давно замечала на себе его сальные, плотоядные взгляды, но часто говорила, что замужем, делая на этом акцент, и он не решался бросаться грязными предложениями. Осмелел сегодня, осознав, что я нахожусь в безвыходном положении.

Теряю нить размышлений, когда закрываются глаза и я погружаюсь в полудрёму, всё же реагируя на звуки вокруг и людей, которые садятся рядом, а затем уходят. Ночь пролетает незаметно, а проснувшись утром вижу вокзал, наводнённый людьми, бегущими по своим делам.

Покупаю Тасе булочку и чай, уговаривая поесть. Не отказывается, внимательно смотрит серыми глазёнками и продолжает успокаивать потерянную маму. Рядом располагается семейная пара с детьми, с которыми дочка находит общий язык и несколько часов занимается играми. Мужчина и женщина обсуждаю поездку к родным, перечисляя многочисленных родственников и вспоминая, какие подарки они купили.

Устремляю взгляд в зал, находя себе развлечение – наблюдаю за людьми. Вокзалы и аэропорты видели любви и слёз больше, чем все места вместе взятые: встречи любимых, сопровождающиеся жаркими поцелуями; прощания, скреплённые тесными объятиями и слезами горечи; смех, обиду, разочарование и жалость к себе и окружающим. Мы не замечаем этого, когда спешим по своим делам, опасаясь не успеть на запланированную встречу, работу, остановку автобуса. Жизнь несётся мимо быстрее, чем нам кажется. Открыл глаза – утро, закрыл – следующая неделя, моргнул – лето, задумался – десять лет прошло. Быстро, незаметно, зря…

Сейчас, анализируя последние пять лет своей жизни, благодарна только одному – у меня есть Тася. Мой свет, моя девочка, которая заставляет меня идти вперёд, не оглядываясь на мужа-алкоголика, тяжёлую работу, проблемы и разочарования. Если бы не она, я бы сдалась ещё вчера, когда стояла на тротуаре с разбитым телефоном в руке. Нельзя, не имею права, не положено. После любой чёрной полосы всегда по определению появляется белая, просто моя чуточку затянулась – на два с лишним года.

– Предъявите, пожалуйста, документы, – передо мной вырастает высокая фигура полицейского, который, уставившись на меня, ждёт ответа.

– А? Да… – достаю из сумки паспорт, вручая мужчине.

– Так… местная судя по прописке, – смотрит на фото в паспорте, сверяя с оригиналом, то есть мною. – А девочка? – кивает в сторону Таси, и я тут же протягиваю свидетельство о рождении. – Дочь, ясно…

– Что-то не так? – сглатываю, уставившись на мужчину.

– Ребёнка позавчера украли у пары семейной. Похож на вашу дочку. Всё в порядке, – протягивает документы. – Поезд ждёте?

– Да, – придвигаю вещи, закрывая ногой.