– Очень! – не скрывая восхищения, говорю, как есть.

– С какой целью ты здесь? – подходит вплотную. – Бедная девочка желает сытой жизни? Приглянулся тебе Аронов?

– Нет… – ошарашенно смотрю на мужчину, но затем вспоминаю, что Петровна советовала не поднимать глаза, и мгновенно опускаю голову. Но он касается моего подбородка и тянет вверх, чтобы уловить любую, даже мизерную ложь. – Я просто хочу работать и иметь возможность кормить своего ребёнка.

– Хочешь сказать, если тебе предложат остаться в этом доме и назначат фиксированную оплату, согласишься?

– Да.

– Жить у чужих людей, исполнять приказы и получать копейки?

– Для меня этого достаточно.

– Людям не бывает достаточно, – рявкает. – Жадность человеческая безмерна. Получив желаемое, они стремятся к большему, увеличивая аппетиты до тех пор, пока не нажрутся до тошноты. Но, как правило, насыщение приходит одновременно с отбытием в мир иной. Никак иначе.

– Мне кажется, вы просто встречали мало хороших людей, – слова вылетают из моего рта прежде, чем я успеваю запретить их себе говорить этому опасному человеку.

На удивление то, что должно было вызвать его негодование, вызывает улыбку, но она мало походит на приветливую.

– Смелость часто приводит к фатальным последствиям. Меньше говори, больше работай и выполняй приказы. Поняла?

– Да.

– Свободна.

Едва не падаю, когда спешу отступить на несколько шагов назад, чтобы отдалиться от Островского. Он с наслаждением наблюдает за моей растерянностью, но больше не говорит ни слова.

– Ты что, чудовище увидела? – Петровна смотрит с ожиданием.

– Почти. Парето.

– Этот может, – недовольно кривит губы. – Мне кажется, он получает наслаждение, когда видит страх на лицах других людей, ещё больше удовлетворяется, когда этот страх вызывает он сам.

– Он всегда такой? – подхожу к раковине и, набрав в ладони воды, ополаскиваю лицо, чтобы прийти в себя после встречи с Ароновым и Островским.

– Обычно спокойнее, но последние события сделали его нервным.

– Какие?