— Что? — переспросил лорд с удивлением. — Что вы…

Корд оттолкнул лорда в сторону, отпихнул слугу и откинулся назад. За свою жизнь ему довелось выбить не меньше сотни дверей, и капитан знал — бить нужно не просто ногой, а всем телом. Бить собственным весом, тогда как нога всего лишь наконечник копья, место приложения силы…

Тяжелый армейский сапог ударил в черный лак, и двери с треском распахнулись, выворачиваясь из петель. Изящная медная ручка, вырванная вместе с замком из двери, заплясала по звонкому паркету. Корд прыгнул вперед и, сразу заметив распластанное на полу тело, гаркнул во весь голос:

— Лекаря! Зовите лекаря!

За спиной охнул старик слуга, что-то гневно закричал Верони-старший, но капитан, не обращая на них внимания, ворвался в спальню Фарела.

Даже в полутьме было прекрасно видно тело, лежащее прямо на полу, между разворошенной кроватью и низким столиком, уставленным пустыми бутылками. На красном ковре, под телом, проступало темное пятно. Рядом лежал опрокинутый стакан.

Капитан бросился к телу, упал на колени. Обнаженный Фарел лежал на животе, уткнувшись лицом в пол. Корд ухватил его за плечи, потянул на себя, и тут же выругался. Верони младший был мертв — его застывшее тело холодило руки капитана, а от ковра пахло не вином, а мочой.

— Проклятье, — зарычал Корд, отпуская труп.

Тот упал на ковер — еще не как застывшая колода, но уже и не как живое тело. Капитан схватил левую руку Фарела, приподнял и сразу обнаружил царапину у сгиба локтя. Маленькую, с едва заметными следами подсохшей крови. Очень аккуратную царапину, сделанную очень острым предметом, больше похожим на инструмент врача. Неудивительно, что ей не придали большого значения — когда-то она была вовсе незаметна. Вот только теперь она вздулась, и побелевшая кожа вокруг нее пошла синими пятнами.

— Я послал за лекарем, — над плечом капитана навис Джилан Верони. — Что тут….

Подавившись последним словом, лорд сдавленно булькнул и закашлялся. Капитан аккуратно отпустил руку покойника и медленно поднялся на ноги. Верони так и стоял, наклонившись над телом, не в силах отвести взгляд от мертвого тела своего сына.

— Фарел, — пробормотал он. — Фарел…

Капитан осторожно, но решительно положил руку на плечо лорда и заставил его выпрямиться. Повернул к себе — как манекен в мастерской у портного. Лицо Верони было бледно-серым, словно застиранная гостиничная простыня. Его глаза были широко распахнуты, а плечи, как почувствовал Корд, ощутимо тряслись.

— Мой сын, — шептали губы, соперничавшие цветом с лицом, — Фарел… Что с ним…

— Он умер, — твердо ответил капитан, сжимая пальцы на плече Верони.

Джилан бесшумно шевелил губами, не в силах отвести взгляд от пронзительных глаз капитана городской стражи.

— Лорд Верони, — настойчиво повторил Корд, пытаясь достучаться до сломленного горем отца. — Лорд Верони, вы слышите меня?

Зрачки Верони сузились, и он помотал головой.

— Да, — тихо ответил он. — Слышу. Сейчас.

— Ваш сын убит, — тихо сказал капитан, надеясь, что гнев не позволит лорду соскользнуть в пучину отчаянья. — В царапине яд.