— Значит, ты находишься в услужении Советника?

— Да, господина Леуша… — ответила она, следя взглядом за тем, как я опускаю шторы в комнате. Здесь становилось темнее, несмотря на то, что свет пытался просачиваться сквозь плотную ткань штор.

— Будет ли он против того, если ты на некоторое время будешь прислуживать мне? Ну, скажем так… — протянул я, — четверть часа.

Я вновь стоял перед ней и смотрел ей в глаза, хотя было сложно не смотреть на ее пышный полуголый бюст.

— Думаю, он будет против, милорд, — вполголоса произнесла Селина. У нее был довольно сексуальный голос, когда говорила чуть тише. Я представил себе то, как она будет стонать во время…

— Ну и отлично, — сказал я. — Ничего такого, не волнуйся. Просто хочу попросить тебя помочь мне раздеться. Хочу немного вздремнуть. Потом можешь идти куда хочешь. И, еще одно, — я наклонился к ней и ощутил тепло ее тела. Проговорил тихо на ухо:

— Советнику необязательно об этом рассказывать.

Я заметил то, как Селина попыталась скрыть улыбку. Я ухмыльнулся и развел руки в стороны, чтобы ей было сподручней снимать с меня одежду. Служанка подошла ко мне почти вплотную, и я продолжал ощущать сладкий запах ее эфирного масла, смешанный с запахами тела и волос. Селина, опустив голову, расстегивала мой пиджак. Она изящно сняла его с моих плеч и аккуратно повесила на спинку стула. Затем моя рубашка была расстегнута до самого низа и оказалась там же, где и пиджак. Ее тонкие пальцы скользнули по моей коже у ремня и, расстегнув его, сложили на том же стуле. Она опустилась на корточки и стала стягивать с меня ботфорты, затем штаны. Обнаружив перед собой мой эрегированный член, Селина смутилась. Это я заметил. Но, так же и то, как ее глаза вожделенно заблестели. Улыбка опять появилась на моем лице.

Я остался в одних темных кальсонах. Член ясно вырисовывался через ткань во всех подробностях, и Селина с трудом отвела от него взгляд, поднимаясь. Я же подошел к кровати и накинул на себя светлую рубаху из тонкой ткани для сна.

— Приготовь мне кровать, и ты свободна, — распорядился я, с удовлетворением обнаружив замешательство на ее лице. А чего ты ожидала, милая? От досады она прикусила пухлые губки. На самом деле, я прекрасно знал, чего она ждала. Да я бы и сам не против взять ее прямо сейчас, здесь, но еще рано. Нужно было довести ее до любовного безумства, до такого состояния, когда она не сможет смотреть больше ни на кого, кроме меня, и думать ни о ком, кроме меня и того, чтобы переспать со мной. Я хмыкнул, глядя на то, как Селина покидает комнату. Она обернулась и проговорила грустным голосом, от которого у меня на секунду, едва ощутимо, екнуло сердце:

— Прощайте, милорд. Приятных сновидений.

— До встречи, Селина, — ответил я и одарил ее улыбкой. Девушка вышла из комнаты, прикрыв за собой дверь. Я подавил в себе желание пожалеть ее. Прости, Селина, ты просто попала под огонь. Я насолю Советнику, а Виктория — Тео. Надеюсь. ОЧЕНЬ НАДЕЮСЬ. Если она опять позволит ему целовать меня, я с ней разделаюсь. Немыслимо! Эльфы-геи. Откуда только такие взялись? Женщин им недостаточно? Как можно хотеть кого-то кроме женщины? Как ее можно променять с ее округлостями и красивыми глазами, волосами на существо с членом, как и у тебя? Нет, я не пойму их никогда. И не собираюсь.

Улегшись в кровать, я приподнял подушку и, опершись на нее, взял с прикроватной тумбы письмо, адресованное мне. Селина, уходя, зажгла свечу, хотя я и без нее мог разобрать, что написано: было еще вполне светло. До отвращения ровный, аккуратный и изящный почерк. Даже Виктория так не писала. На первый взгляд казалось, что писала девушка, но в написанном угадывалась мужская рука (и я не о почерке), к тому же, нельзя было закрывать глаза на то, что везде были мужские окончания. Писал, определенно, еще один эльф-извращенец, которому захотелось острых ощущений. Какого черта они все прицепились ко мне? Что во мне такого? Ну да, я принц, но что еще? Я уверен, что было что-то еще, и Линдо молчал об этом. Ну ничего, я вытрясу из него все. Вот только нужно дождаться, пока остроухие уйдут в поход. Тогда мы с Викторией пойдем к нему и обо всем расспросим. Я задул свечу и, сунув письмо под подушку, прикрыл глаза, намереваясь заснуть.

Вот только мне не дали. Черт вас всех побери!

Междуглавие