— Еще раз повторите, пожалуйста! — попросила я, наслаждаясь этими словами: «душа» и «тело».

— Душа и тело вашего жениха принадлежат вам, Любовь! Тело и душа! И то и другое! — простонал церемониймейстер, снисходительно радуясь тому, что двое умственно неполноценных наконец-то нашли друг друга для снабжения мира нашим физическим и духовным наследником. А поскольку за дороги тоже отвечаем мы, песец уже потирал лапы.

— Отныне вы супруги. Любите друг друга, будьте рядом и в болезни, и в здравии, покуда смерть не разлучит вас! — выдал старик, обливаясь потом. — Любовь благословляет ваш брак! Да будет Смерть милосердна к вам!

Смерть посмотрел на меня с улыбкой, а Любовь в моем лице молча улыбнулась в ответ.

После моего не самого удачного танца к нам подошел эльфийский король, глядя на Иери высокомерным взглядом. Они со Светлячком были моими посаженными родителями, поскольку для моих родителей мой брак был самым настоящим ударом по репутации. Мама, с которой я снова поговорила по телефону, когда сидела в офисе, категорически запретила нам приезжать в гости. Она сказала всем, что я вышла замуж за иностранца и улетела за границу. Так что для поддержания имиджа она ждет несколько фотографий в приличной одежде в приличных местах, чтобы не портить репутацию семьи.

— Итак, вижу, что ты решил жениться на нашей дочери. Это хорошо. А теперь я хочу с тобой поговорить, — надменно заметил Раэль, скользя по мне взглядом. — Но сначала я поговорю со своей дочерью.

— Он тебя не обижает? — взволнованно спросила Света, поправляя мне волосы и гладя мои руки. — Если что, говори сразу! Просто нас смутило то, что ты не сразу дала ответ… Ты сомневаешься? Он тебя заставил? Если заставил, то мы сегодня же увезем тебя отсюда!

— Скажи мне, как он с тобой обращается? — рука «отца» легла мне на щеку. — Только честно. Ты любишь его? А то я смотрю, что он как бы любит тебя, но… если что-то случилось, то говори. Не бойся…

— Вы мне не поверите, — улыбнулась я, глядя на их лица. Они все равно считали меня своей дочерью, несмотря на то, что мое проклятие спало.

— Не поверить собственной дочери? Не говори глупостей, — фыркнул эльф.

— Это не принц, — ответила я, вздыхая. — Только никому не говорите… Это Смерть… У принца были голубые глаза…

— Не может быть! — возмутился «отец», решительно направляясь к мужу. Через пару минут он вернулся. Немного растерянный, слегка озадаченный и задумчивый.

— Ну что ж… Я еще не готов с этим смириться, — тяжело вздохнул Раэль, снова бросая взгляд на моего мужа. Я тем временем попросила принести сверток.

— Мы уже прочитали, — прошептала я, отдавая им завернутый журнал. — Это подарок Судьбы для вас… Она обещала, что это случится очень и очень скоро…

— Но ведь… — заметил Раэль немного растерянно, разворачивая сверток.

— Не спорьте с Судьбой, — ответила я, глядя, как растерянность на их лицах сменяется невероятной надеждой и счастьем.

Света просто задыхалась от радости, бросая взгляд на любимого. Она бережно взяла журнал, словно ребенка, целуя его обложку. Эльф смотрел на меня странным взглядом.

— Любовь, Смерть, Судьба… Для меня вы все были просто статуями… — ответил он, с нежностью глядя на пузатую маму с обложки, а потом поцеловал меня в лоб. — Спасибо, доченька…

Да, Судьба не соврала. Это я поняла, когда соленые огурчики стали подмигивать мне из тарелки, примагничивая мою вилку и требуя, чтобы я окунула их в варенье. Теперь кухня для «беременных» стала общественной, а мясо, щедро политое сгущенкой, вызывало у меня гастрономический экстаз. За гобеленом появился мой личный меловой карьер в виде цветочного узора, который я частично отковыряла и съела. Другой мел, который приносили, мне был неинтересен. Но пока никто не видит, спрятавшись за шторкой, я объедала архитектурное излишество, постанывая от удовольствия. Еще бы! Сама добыла, сама съела!

Меня опекали, заботились, переживали за меня. Я и сама волновалась. Сильно. В самый ответственный момент я допустила ошибку, согласившись на помощь и поддержку любимого. Судя по его выражению лица, по тому, как он меня держит и утешает, рожала не я, а он. В тот момент, когда ему дали на руки ребенка, Смерть смотрел на младенца странным взглядом, чтобы произнести самые странные и, как мне тогда показалось, страшные слова: