— Утром, хотя это нельзя назвать возвращением. У нас стоянка — ремонтируемся, пополняем запасы, все в таком роде.

— Мы?

— Я и еще целый корабль таких же старых чудаков, которые отказываются становиться взрослыми или умирать легкой смертью. — Он улыбнулся и наконец отпустил меня. — Мы уходим сегодня, но я не мог уехать, так и не повидав мою девочку. Я боялся, что ты не успеешь.

— Ты уже уезжаешь? — Я не могла скрыть разочарования. — Но я еще войти не успела!

— Боюсь, у нас очень жесткий график.

— А ты не можешь смягчить его и остаться еще ненадолго? — взмолилась я. — Мы не виделись три года!

— Да, знаю, я просто закоснелый эгоист, но зачем тебе, чтобы такой старый чудак, как твой палатка. путался под ногами и во все совал свой нос? У тебя теперь своя жизнь. Белл. Если я останусь в Англии, меня засунут в какой-нибудь приют д ля старых мерзавцев, где я буду медленно рассыпаться в своем кресле-качалке, а ты заедешь раз в месяц с дежурным визитом да еще. может, вывезешь меня на день рождения, Рождество и семейные торжества.

— Неправда, — запротестовала я.

Он вопросительно приподнял бровь.

— Нет?

— Нет. — Я перестала дуться и ухмыльнулась. — Я бы приезжала еще и на День отца.

Он широко улыбнулся и взглянул на свои огромные наручные часы.

— У тебя есть по меньшей мере десять минут, чтобы поведать мне о твоей жизни. Появилось что-нибудь эдакое? Или кто-нибудь?

Я промолчала.

— Совсем непохоже на обычное оглушительное «нет».

— Мне кажется, кое-кто есть. — Боже, я наконец признала это.

— Что-то ты не очень весело говоришь об этом.

— Есть сложности. И это еще мягко сказано.

— Речь ведь не о нем? — Папа слегка кивнул в сторону Саймона.

— Нет! — возмутилась я.