С полудня до вечера Конни заставляла Клэр репетировать свою легенду в последний раз. Кто ты? Почему ты здесь? Чего ты хочешь?

Но Клэр занимал более важный вопрос. Работая у Генри, она на каждом задании меняла голос или акцент. Для практики и иных целей.

Теперь она не могла вспомнить, кем была та Клэр, с которой встретился Воглер, – американкой или англичанкой. Легенда, разумеется, достаточно гибкая, ее можно приспособить и к тому, и к другому. Проблема заключалась в том, заметит ли он непоследовательность.

Она держалась американкой. То ли это правильный выбор, то ли Кристиан не так уж хорошо помнит ее.

– Вы даже красивее, чем мне казалось, – говорит он и наклоняется к Клэр, чтобы поцеловать в щеку.

Кожаный пиджак трется об нее, он мягкий, словно паутина, и она вспоминает, как Бесси, вегетарианка, говорила ей, что такая мягкая кожа делается из шкур нерожденных телят.

– Спасибо, – отвечает Клэр. Как бы реагировал ее персонаж? – Однако я предпочла бы, чтобы вы не лгали мне даже ради комплимента.

Не хватила ли она через край? Но Воглер улыбается ее колючести.

– Это не ложь, – произносит он. – Я не лгу в серьезных делах.

Пока они заказывают напитки, в разговоре наступает пауза. Клэр касается затылка, лениво поглаживает непривычную щетину. Парикмахер, у которого она была днем, убеждал ее не укорачивать волосы, говорил, что прежними они уже не вырастут. Но Клэр оставалась непреклонной, и в конце концов парикмахер сделал то, что она просила. Пряди влажных волос падали мимо ее глаз, будто снежинки.

Короткая прическа, как у его жены. Незначительная деталь, но, возможно, именно она сыграет решающую роль.

Фрэнк, сидевший в зале ожидания парикмахерской, наблюдал за ее отражением в зеркале, его суровые глаза помягчели, очевидно, от жалости.

Пока парикмахер стриг и подравнивал, у Клэр было ощущение, что она наконец-то переходит из зоны влияния Конни в зону детектива. От идей к действию. Больше никаких чтений или репетиций.

Начинается представление.