Доносят:
— Имеется пробоина с левого борта в районе румпельного отделения… Заклинило руль…
Было без двух минут семь часов утра.
В помещения, заливаемые водой, бросились бойцы, оттуда — женщины с детьми.
Шли в ход кувалды, брусья и доски — моряки подпирали переборки. Гидротурбины и эжекторы высасывали воду.
Одесса! Первая бомба…
С водой боролся, как всегда чисто выбритый, аккуратный, неутомимый Усышкин. А у механизмов заклиненного руля работали Батюшков и старшина Рухимович, тот самый, у которого под Одессой погибло приданое для жены.
Скважина в двадцать пять миллиметров пропускает в час десять тонн воды. У нас расползлись швы по всей корме.
Но повреждение руля было еще опасней.
ПОСЛЕДНИЕ ЧАСЫ
Аварийные фонари освещали плещущую в отсеках воду. Бойцы и командиры окунались в нее с головой.
Между прочим, в академии при защите дипломного проекта о рулевых конструкциях Батюшкова спросили: «Какие рули не заклиниваются?» Он отвечал, что такой системы не знает. «Гидравлические», — заметили ему. Батюшков тогда не мог ничего возразить, но вот действительность опровергла мнение теоретиков. Ввести в действие ручной привод не удавалось именно потому, что были повреждены гидравлические трубки.
Ершов требовал между тем поставить перо руля на нуль, поставить любой ценой, и мы сами знали, что иначе нам далеко не уйти. Держать корабль на курсе с заклиненным рулем можно, только маневрируя машинами за счет скорости хода.
Бурун за кормой сразу упал, как будто под кораблем, как под кастрюлей, потушили огонь. Еще немного — и корабль совсем остановится, облегчая задачу бомбардировщикам.
На корабле появились первые жертвы.
В этот трудный момент мне почудился плеск аплодисментов.
— Не сомневайтесь, аплодируют! — подтвердил Ершов, обращаясь к славному нашему спутнику, опять показавшемуся на мостике со своей сумкой и блокнотом.
Командир хитровато улыбнулся и просветлел в первый и последний раз за время этого боя.
— Вон, смотрите. Налетался.
Самолет снижался так, что сразу стало понятно, что он падает. Он резанул по воде концом крыла, и над водой вспыхнуло легкое, как пузырь, пламя. Черный столб дыма долго висел над морем.