Заковыристое имя Кракоша получил при нашем первом знакомстве. На застёжке металлического браслета был выгравирован какой-то крокодилоподобный ящер, и первый раз осматривая девайс, похожий на массивные часы, я вслух задал вопрос:

— А это что за Кракоша?

— Имя Кракоша принято, — услышал я в ответ голос внутри головы.

При посторонних Кракоша ведёт себя тихо — мирно, притворяясь часами и высвечивая мне время и календарную дату на тёмном экране. Надо заметить, что он прожорлив. При первом знакомстве у нас пробки выбило, когда он резко начал вытягивать электричество из сети. Так что теперь раз в неделю мне придётся прогуливаться под высоковольтной линией минут по десять, чтобы прокормить свои часики. Так мы с ним договорились.

Нужно сказать, что девайс мне достался с характером, и я, пусть не сразу, но научился уважать его странности. Точно так же, как я не выношу в музыке фальшивые ноты, Кракоша не переносит плохую работу любой аппаратуры, связанной с электричеством. Такое впечатление, что в прошлой жизни он был диагностом. С моим автомобилем он разобрался меньше, чем за секунду, назвав сразу три проблемных места, из которых самым серьёзным мне показался пробой изоляции на третьей свече, а потом ещё заставил меня включить свет, поворотники, печку и всё остальное, добавив ещё пару замечаний. Но это ещё полбеды. Всерьёз я попал, когда пришёл на студию. Задав мне несколько вопросов, Кракоша секунды на три замолчал, а потом у меня перед глазами замелькали страницы с текстом.

— Кракоша, что это? — спросил я, прикрывая глаза.

Знаете, не очень приятно смотреть на мир через бегущий текст перед глазами. Тут как бы носом в землю не клюнуть.

— Список необходимых работ и перечень деталей на замену, — довольным голосом проурчал девайс.

— Угу. Вот значит, как, — проморгался я, перематывая текст в начало, — И кто эти работы будет делать?

— Мы, — с ещё большим удовольствием весомо произнёс Кракоша, напрочь убивая у меня вспыхнувший было лучик надежды, — Интереснейшие раритеты. Почти во всех наблюдаю полное отсутствие программных модулей. Ремонт может быть произведён только физическим воздействием.

— Интересно, как ты себе это представляешь? Хочу сразу предупредить, что ничего сложнее штекеров мне паять не доводилось.

— Паять — это как?

— Берешь паяльник, пинцет, олово, канифоль и припаиваешь жидким оловом провод к штекеру.

— Жидкое олово, канифоль, паяльник, — с восторгом посмаковал мои слова Кракоша, словно он археолог, услышавший от живого кроманьонца инструкцию по изготовлению ножа из кремня, — Я должен это увидеть! У меня даже оперативка от нетерпения перегреваться начала.

— Погоди, куда ты спешишь? У нас ни схем нет, ни деталей, — попытался я оттянуть неизбежное.

— Схе-ем?! Для ЭТОГО? Нет, схем нам не нужно, а вот с деталями ты прав. Было бы обидно испортить раритет. Детали должны быть аутентичными.

Мда-а… Вы знаете, оказывается в ремонте радиоаппаратуры нет ничего сложного. Особенно когда тебе подсвечивают нужные детали и те места на плате, куда нужно ткнуть паяльником. Ещё проще крутить подстроечные сопротивления, добиваясь от них зелёного цвета и галочки, которой мне Кракоша показывал, что настройка завершена. Полтора часа у меня ушло на пульт и чуть меньше часа на магнитофон. Мог бы и быстрее справиться, но через полчаса я весь исчихался и пришлось делать перерывы.

Результат был! Не поверите, но я даже на своей домашней цифровой студии такого звука никогда не слышал.

— Кракоша! Как ты это сделал! — заорал я, и в очередной раз громко чихнул, — Да что же это такое! — возмутился я, — Отчего я постоянно чихаю?

— Я ночью проштудировал форумы аудиофилов и понял, какой звук людям нравится. Мы с тобой убрали все шумы, добавили быстродействия и немного увеличили число чётных гармоник. Правда, лучше стало?