— Ага, — надев такие же, как у меня очки, довольно потёр ладошки миньон, предвкушая зрелище, — Как ты и просил на телевизионную антенну ватную подушку на верёвке поднял. Если нужно будет, её на другую не долго сменить.

Нечто такое крутилось у меня в голове, пока я разминался и расстреливал со стороны огорода подвешенную мишень.

Кто-то скажет, что рогатка это детская игрушка и не более того. Ну, если между рогульками натянута резинка от трусов, то и правда, игрушка. Вот только у меня в руках настоящее оружие, выстрелом из которого я с нескольких метров одной гайкой или шариком от подшипника запросто превращу в мелкое крошево бутылку из-под шампанского. Проверено не раз, в том числе и на спор.

— А теперь, Гоша, смотри и учись, — разогревшись и настрелявшись вдоволь, глянул я на домовёнка, что стоял рядом и с раскрытым ртом наблюдал, как гайки, выпущенные мной, вырывают из подушки клочки ваты.

Я выдохнул, натянул резинку и, прицелившись, выпустил заряд. Снаряд, коротко свистнув, улетел и попал в бечёвку, за которую домовой поднял подушку вверх, используя один из усов антенны в качестве перекладины.

— Это тебе не по воробьям из ружья палить, — ещё раз с улыбкой посмотрел я на домовёнка, который задрав голову, не отрывал взгляд от телевизионной антенны. Почувствовав неладное я проводил Гошин взгляд, увидел одиноко болтающуюся на антенне верёвку и уточнил у мелкого, — Ты чем подушку привязал?

— Шпагатом бумажным, — пожал плечами домовой, — На чердаке валялась бобина, так я его и приспособил.

— Вот чудак, — хмыкнул я в ответ, — Я гайкой из рогатки цинковое ведро насквозь запросто пробью, а он какой-то упаковочный шпагат привязал. Ну, ладно, я полетел. Встречай меня в гараже.

Если кто-то решил, что я запланировал войсковую операцию, а из рогатки собирался в психбольнице стрелять по медбратьям, то спешу заверить, что во время моего вторжения в «Пряжку» никто не пострадал. Да и материальный ущерб я зданию не столь значительный нанёс — подумаешь, из рогатки разбил камнем-артефактом два оконных стекла в палате. Дело-то житейское, а проветривать помещения, пусть и у психически нездоровых людей, периодически всё равно нужно. Приковали, понимаешь, людей к кроватям, а они беспомощные, и под себя ходят.

После того, как я вслед за артефактом оказался в палате, даже несмотря на находящиеся в носу фильтры, у меня из глаз слёзы потекли — такой в палате смрад стоял. Боюсь, что случайно залетавшие в палату мухи от аромата замертво падали. В этакой вонище никакой усыпляющий спрей не нужен.

То, что никто не пострадал, я не соврал. Ну… Почти никто не пострадал. Санитара, открывшего дверь и вломившегося в палату на звук разбитого оконного стекла, я не считаю. Я же не виноват, что у него бессонница и такой чуткий слух, благодаря которому он из коридора услышал звон стекла за обитой железом дверью. Был бы он не такой шустрый, то я б спокойно расстегнул кожаные браслеты, которыми к кровати был пристёгнут Генрих Михайлович, взвалил бы больного на плечо, да и телепортировался себе тихо — мирно в свой гараж.

Пришлось в бдительного медбрата выстрелить электроразрядом из пистолета-зажигалки. Хотел было его на место освобождённого «засланца» определить и к кровати привязать, но уж больно этот санитар здоровый оказался. Ничего страшного, он и у порога в палату часок — другой неплохо поваляется. Такому увальню от этого не фига не будет. А на больничную койку его и без меня положат, когда попытаются понять, куда делся Генрих Михайлович. Стрелочник в любом деле нужен.

— Гоша, помоги-ка мне этого болезного в спальник запихать, — окликнул я мелкого в гараже, держа на плече Генриха Михайловича.

Уложив худющего бедолагу в мешок, я отослал домового в дом за волшебными марками и биркой, на которой записал продиктованный Разумовым адрес. Пока миньон отсутствовал, протёр приготовленными заранее влажными салфетками лицо спящего «найдёныша» и влил ему в рот несколько капель волшебной настойки Люси. Немного подумал и положил алмазный пузырёк у головы лежащего.

Я нисколько не сомневаюсь в силе лекарства и прекрасно понимаю, что у Разумова в арсенале есть великое множество настоек, эссенций, вытяжек и артефактов на все случаи жизни, но всякое бывает. К тому же продемонстрировав капли из «Хроники Нарнии», я лишний раз покажу, что чему-то, да учусь, а не просто из журналов товары повседневного спроса выдёргиваю. Пусть всё-таки он во мне мага видит, а не хомяка.

— Готово, Хозяин, — протянул мне Гоша самоклеющуюся бирку и несколько марок Эльдорадо в целлофановом пакете.

— Гоша, как думаешь, сколько нужно марок приклеить, чтобы посылка дошла до адресата? — вертел я в руках миниатюрные шедевры магического и изобразительного искусства.

— А фиг его знает, — смешно поморщил домовёнок нос, — На посылку с котом мы долларовую марку клеили. Да и Борисыч его обратно за такую же цену прислал. А с этим, — кивнул Гоша на лежащего в мешке Генриха Михайловича, — Я не знаю, как быть. Наклей с десяток самых дорогих, чтоб ему на сортировочной станции ноги не отрубили за лишний вес.

— Одной… за пять долларов… хватит, — прохрипел из мешка очнувшийся «потеряшка».

— Как скажете, — вжикнул я молнией, застёгивая спальник. Потом быстренько приклеил на него бирку с адресом Разумова и пятидолларовую марку, на которой была нарисована карта страны Эльдорадо со столицей Нирвана, — Гоша, придержи дверь, а то путешественник домой торопится.