— Полдень, миледи.

— О Боги, какая рань. Что за черт. Ты вчера тут был?

Гринер, стараясь выглядеть не слишком счастливым и гордым от осознания того факта, что присутствовал при вчерашнем разгуле, кивнул.

— И… и что происходило?

— Вам с подробностями?

Тео подозрительно посмотрела на него. Такие вопросы зря не задают, — но кивнула головой, и тут же поморщилась.

— Ну, сначала вы пили пиво. Потом я принес цыплят, потом жаркое. Потом ваш друг музыкант стал играть, вы втроем пели, а потом пили вино, потом опять пели. Тут пришли местные, узнать, в чем дело, и остались. Все стали петь вместе. И пить. И танцевать.

Тео задумчиво пожевала губу, а затем переспросила:

— Танцевать?

— Танцевать.

— На столах?

— Да.

Тео уставилась в стену.

— Ничего не помню. А я… как бы это сказать… раскачивалась на люстре?

— Да, миледи, и не вы одна.

— Она… цела?

Гринер замялся, размышляя, как бы покорректнее сообщить тяжелую новость.

— Цела, но… больше не висит.

— Не висит… Ущерб оплачивать, значит, эти негодяи предоставили мне…

Гринер сглотнул, не решаясь прервать тягостную паузу. Переминался с ноги на ногу, и любопытным взглядом исподтишка осматривал женщину, которая лежала, обхватив голову руками, с таким видом, словно предпочла бы умереть. Затем она поморгала и спросила: