За Борисфеном, на сухих высоких местах, на просторных лесных полянах, начали попадаться селения невров. Услышав о нашествии, невры оставили селения еще до прихода сколотов.

Бродили волки покинутыми селениями, уверенно, по-хозяйски рыскали в поисках добычи и не обращали внимания на ездоков.

— Это невры! — воскликнул Басадос, указывая на зверей. — Я знаю, они обращаются в волков...

Воины обходили селения, не трогая волчьих стай...

Но недолго сдерживали доводы Иданфирса царей сколотских и вождей племен.

— Хорошо, братья мои, — сказал Иданфирс на совете, — время принять бой. Но выйдем из этих болот на земли агафирсов. Там развернем свой строй и станем против Дария. Так я думаю.

— Царь Иданфирс сказал мудро. Надо покончить с персами. Чтобы впредь не зарились на землю нашу. Мост через Истр — единственный обратный путь Дария. Греки с шестьюстами триерами охраняют его. Но греки-ионийцы стремятся к свободе — так объяснил мне один ольвиец. Если они действительно хотят этого, мы им поможем. И греки должны помочь нам. Пусть разберут мост.

— Старейшина Басадос был среди персов, и, очевидно, сам Папай навеял ему эту мысль. Пусть царь его Скопасис и сам он едут к Истру, — молвил Иданфирс.

— Царица Пата с дружиной поможет катиарам, если греки будут сопротивляться, — сказала Пата, и все одобрительно закивали головами.

— А чтобы не думал царь Дарий плохо о нас, с завтрашнего дня начнем тормошить его, — блеснул зубами Иданфирс — А особенно под вечер, когда усталые персы усядутся есть...

Скопасис радовался, что Пата вызвалась сопровождать его и катиаров. Но не понравилось иное — царь Иданфирс усылает его прочь от основного войска, чтоб не спорил и не смущал других... Сейчас, когда за спиною многочисленный враг, не время противиться Иданфирсу, не время показывать, кто из них сильнее. Но после победы сколоты поймут, кто должен стоять во главе всего войска.

...Хотя много в лесу тропинок, но тропинки Аспака и Опии сошлись. И оружейник, давший себе слово даже не смотреть в ее сторону, спросил:

— Зачем савроматы носят бронзовые зеркальца за поясом? Я свое давно выбросил.

Опия испуганно взглянула на юношу.

— Как? И ты не боишься теперь? У савроматов бронзовое зеркальце самая дорогая вещь. Если разобьется или потеряется зеркальце — погибнет скоро его владелец. Посмотри в мое, только не урони!

На золотистой глади зеркальца проступали лепестки крупной ромашки, а стебелек ее переходил в держак. Аспак посмотрелся в ромашку, пустил зайчик на хмурый, заросший мхом ствол осины.

— Почему не поехала со мной? Почему удрала?

— Савроматки умеют себя защищать.

— Я хотел, чтобы ты стала моей женой.

— Но ты не спросил меня. — Опия забрала у Аспака зеркальце, вложила его в футляр.