— Вполне, — ответила Равская и жестом попросила у Демина ручку, не обращая внимания на ту, которую протягивал ей Кувакин. Этим она хотела слегка унизить того, поставить на место. Ей не хотелось подписывать протокол той самой ручкой, которой этот протокол писался. Взять свою, с красной пастой, она тоже не решалась. Демин с любопытством наблюдал — что же будет дальше. Он смотрел на ручку, протянутую Кувакиным, Равская смотрела на Демина, нетерпеливо и требовательно, а Кувакин с улыбкой наблюдал за Равской. Наконец Ирина Аркадьевна не выдержала. — Ах, простите, — проговорила она, вспыхнув. Взяв дешевую, тридцатикопеечную ручку, она быстро подписала протокол и тут же брезгливо отодвинула его от себя.
— А теперь я прошу вас извинить за доставленное беспокойство, — сказал Демин и слегка поклонился. — Полагаю, мы еще встретимся.
— Позвольте, но вы ничего не рассказали мне о Селивановой? Что же с ней произошло?
— Она погибла. Обстоятельства я только выясняю, — Демин развел руками. — Когда я буду все знать, думаю, к тому времени вы тоже будете все знать. Откровенно говоря, у меня такое чувство, будто вы и сейчас знаете больше меня.
Водитель поджидал их, тихонько посапывая на руле. Но едва они расселись на заднем сиденье, он поднял голову.
— Не торопись, Володя, — сказал Демин. — Отъезжай вон туда в конец переулка и гаси огни. Посидим, подождем минут десять-пятнадцать.
— Думаешь, выскочит? — спросил Кувакин.
— Не усидит. Не сможет.
— Усидит. Ей, наверно, десятку друзей позвонить надо, сигнал опасности передать.
— Не будет она звонить, — усмехнулся Демин. — Побоится. Уж небось думает, что и телефон прослушивается, и на пленку все записывается. Скорее из автомата будет звонить. А то и вовсе лично всех объедет. Натура активная, она не будет сидеть сложа руки. А ей есть к кому сходить, кого предупредить, с кем столковаться.
— Слушай, а с газетой она, получается, выскользнула?
— Ничего подобного, — горделиво ответил Демин. — Курс валют записан на верхнем крае газеты, там больше всего свободного места, именно там указывается дата выпуска. Собственно, самой даты там нет, она оборвана, но последняя цифра года есть, именно этого, текущего года. А году-то всего второй месяц, понял?
— Валя, а тебе не кажется, что мы напрасно открыли перед ней все свои карты?
— А какие карты мы открыли? — удивился Демин. — Про Татлина рассказали? Она и так знала, что он задержан, что ведется следствие. Сумочка? Как раз завтра она могла и не признаться, что это ее сумочка. Она наделала кучу ошибок, попросту не справилась с той информацией, которую мы вывалили ей на голову. Она умеет себя вести, но она в панике. Нет, все правильно, Коля. Она признала что сумочка ее, что записку писала она. Завтра, во время очной ставки с младшим Пересоловым она признается в том, что ночью и утром звонила Селивановой. Нет, Равская офлажкована. Володя, — обратился Демин к водителю, — свяжись, будь добр…
Водитель пощелкал тумблерами, и машина сразу наполнилась таким разноголосьем, что казалось, невозможно не заблудиться, найти нужный голос нужного чело века.
— Говорит Тайфун, говорит Тайфун, — зычно сказал в трубку водитель. — Вызываю Буран.
— Буран слушает, Буран на приеме, — тут же отозвался голос дежурного.
— Прошу, — водитель протянул трубку Демину.
— Дежурный? Это ты, Юра? Привет. Демин говорит. Демин. Юра, свяжи меня, будь добр, с шефом, если он еще на месте… Иван Константинович? Опять Демин. Равская позади. Да, дала ценные показания. Зря торопились? А разве можно когда-нибудь торопиться зря? Ладно, понял. Меньше слов. Понял. Иван Константинович, надо бы двух оперативников по ее адресу. Только наблюдение. И за ней и за квартирой. Да, основания есть. Да, серьезные. Прямой выход на Селиванову. Иван Константинович, если вы не против, я бы хотел сегодня несколько продлить свой рабочий день… Кувакин тоже «за»… Спасибо. Кабинетная работа начнется завтра. Есть строго следовать кодексу! Что? К черту!
В машине снова наступила тишина.