— Тогда за чем дело стало?

— Думается мне, — прищурились бездонные голубые глаза, — твой чувствительный друг будет не в восторге.

— Не беспокойся за это, я с ним поговорю.

— Его теперь ещё поискать предстоит.

— О, на счёт его местонахождения у меня нет ни малейших сомнений.

Интуиция меня не подвела, Станислав сидел в кабаке этажом ниже и, не щадя себя, ужирался самогоном в бесплодной попытке забыть о кошмаре, перевернувшем всю его жизнь.

— Блядь... Иди нахуй, Кол. Я не хочу с тобой говорить. И знать тебя не же-ла-ю, — опрокинул он рюмку и снова наполнил.

— Когда ты налакаешься до беспамятства, тебя вышвырнут, чтоб не наблевал, а там оберут как липку, с утречка босиком придётся топать.

— Ты меня не расслышал? — прорычал Станислав недружелюбно.

— Хочешь, расскажу тебе про Лёху Москву, или про Ткача, как звали его прежде?

— Я знаю достаточно, — припечатал он пустую рюмку.

— Правда? А почему же про меня ты от него не слыхал? Ведь мы с ним не один год были знакомы. Думаешь, с кем он в Москву ходил?

Мутные зенки Станислава вдруг разом сфокусировались, а рука замерла на полпути к бутылке.

— Да, дружище, — продолжил я, — это не байки, он был в Москве, со мной и ещё с пятью своими корешами, двоих из которых самолично замочил там же, чтобы не делиться. Замочил бы и меня с Сиплым, будь пофартовее.

— Сиплый? Медик?

— Вы знакомы?

— Да, виделись в Арзамасе.

— Мир тесен. Хотя тогда мне так не казалось. После Москвы я гнался за Ткачём до самого Урала. Но там судьба снова свела нас вместе. Правда, перед этим Алексей успел перестрелять семью одной девятилетней девчушки по имени Оля. А потом, когда мы работали с ним в паре, кинул меня и снова попытался убить. Вероломно, так, что даже я охуел. И если ты думаешь, будто Алексей — Москва — Ткачёв — добрый дядечка, пострадавший не за что, у меня для тебя плохие новости. Ткач был отъявленной мразью, а уж я-то в сортах мрази разбираюсь.

— Дьявол, — поднял непослушные брови Станислав. — Это сколько ж лет прошло с тех пор до той ночи.

— Время не всё списывает со счетов.