— Надеюсь, что так, — сказал Мак-Эллистер, пересекая комнату, чтобы пожать руку Рейли, который привстал с одного из двух кожаных кресел, стоявших рядом со столом. — Рад познакомиться, мистер Рейли!

— Я также, господин советник, — ответил полноватый человек с рыжей шевелюрой и веснушчатым лицом — явно ирландец. Глаза его за очками в металлической оправе не излучали доброжелательности: цепкий, холодный взгляд их буквально пронизывал Мак-Эллистера.

— Мистер Рейли находится здесь, чтобы лично убедиться в нашей готовности помочь ему, — продолжал Хевиленд, встав позади стола и указывая советнику на свободное место справа от себя. — Если я правильно понял, то что-то могу я сказать, а что-то — нет, а кое-что может сообщить только он. — Посол сел. — Если даже мои слова и озадачат вас, господин советник, то боюсь, что в данном случае это все, что я смогу предложить вам в сложившейся ситуации.

— Мне, посол Хевиленд, представляется загадкой буквально все, что произошло в течение последних пяти часов, после того как мне приказано было прибыть на базу военно-воздушных сил Эндрюс. Я так и не понял, почему я здесь.

— Ну что же, тогда позвольте мне обрисовать вам в общем виде истинное положение вещей. Вы можете сослужить нашей стране необычайной важности службу — в защите интересов, простирающихся далеко за пределами нашего отечества. Ни о чем подобном вы не могли и мечтать на протяжении своей продолжительной и достойной деятельности.

Мак-Эллистер изучал аскетическое лицо посла, не зная, что ответить.

— Во время службы в Государственном департаменте я всегда честно исполнял свой долг и, надеюсь, работал профессионально, но мою деятельность вряд ли можно назвать выдающейся в полном смысле этого слова. Откровенно говоря, благоприятные возможности для продвижения по служебной лестнице сами по себе никогда не возникают.

— Но сейчас как раз вам представляется исключительно благоприятная возможность проявить себя в полной мере, — заявил решительно Хевиленд. — Вы идеально подходите для решения одной весьма сложной задачи.

— Что вы хотите этим сказать?

— Речь идет о Дальнем Востоке, — произнес дипломат, испытующе глядя в лицо советника. — Вы проработали в Государственном департаменте более двух десятилетий — с тех пор как в Гарварде вам была присвоена ученая степень доктора за научный труд по Дальнему Востоку. В течение многих лет вы верой и правдой служили правительству в одной из известных организаций Азии, а после вашего возвращения из последней поездки исходящие от вас рекомендации оказывают огромную помощь при определении политики в этом беспокойном регионе. Вас ценят как блестящего аналитика.

— Спасибо за похвалу, но есть много других специалистов по Азии. Много других, кто столь же и даже более авторитетны, чем я.

— Все это, как говорится, дело случая и обстоятельств, господин советник. Будем откровенны, вы работаете хорошо. Кроме того, трудно найти равного вам специалиста по внутренним делам Китайской Народной Республики. Я полагаю, именно вы играли стержневую роль в торговых переговорах между Вашингтоном и Пекином. К тому же никто не жил, как вы, семь лет в Гонконге. — Хевиленд сделал короткую паузу, а затем заметил: — И в довершение всего, вы единственный из сотрудников всех наших служб в этой части Азии, кто был отобран и утвержден в своей должности особым отделом английской разведслужбы МИ-6…

— Это, конечно, так, — согласился Мак-Эллистер, поняв, что последний факт, который никогда не представлялся ему чем-то из ряда вон выходящим, для дипломата имел особое значение. — Но я мало работал в разведке, господин посол. Одобрение моей кандидатуры особым отделом объясняется не столько якобы присущим мне каким-то особым, уникальным талантом, сколько, не побоюсь этого слова, дезинформацией, заглатываемой им довольно охотно. Эти люди просто положились на произвольно соотнесенные факты, механическое суммирование коих редко приводит к правильным выводам. Насколько я знаю эту публику, она не склонна утруждать себя поиском действительно достоверных источников информации.

— Они всегда верили в вас, Мак-Эллистер. И верят до сих пор.

— Я полагаю, нужда во мне возникла в связи со сложившейся в последнее время чрезвычайной ситуацией, не так ли?

— Да, именно так. На карту поставлено слишком многое.

— Могу я узнать наконец, в чем же суть дела?

— Да, можете. — Взглянув на третьего участника их беседы из Совета национальной безопасности, Хевиленд добавил: — Если вас это так уж беспокоит.

— Я готов дать кое-какие пояснения, — молвил Рейли бесстрастным тоном. Повернув в кресле свое грузное тело, он пристально посмотрел на Мак-Эллистера, но во взгляде его уже не было прежней холодности. Казалось, представитель Совета национальной безопасности стремился достичь с Мак-Эллистером взаимопонимания. — В настоящий момент наша беседа записывается на магнитофонную ленту. Знать об этом — ваше конституционное право, однако право это — палка о двух концах. Вы должны поклясться, что предоставленная вам здесь информация будет сохраняться вами в строжайшей тайне. Это не только в интересах нашей национальной безопасности, но и, более того, от этого зависит сохранение нашего мироустройства. Я знаю, что вышесказанное могло бы раздразнить ваши аппетиты, но лучше будет, если вы умерите их: мы ведь шутить не любим. Ну как, устраивают вас такие условия? В случае нарушения клятвы вами займется особое подразделение Совета национальной безопасности, которому вменяется в обязанность следить за тем, чтобы государственные тайны никогда и никем не разглашались.

— Как могу я согласиться с подобными условиями, когда не знаю, о чем идет речь?