Преторианцы тотчас же последовали их примеру и разразились оглушительными приветственными криками, которые достигли крещендо, когда увенчанная золотым венком голова императора появилась у входа. Клавдий преодолел последние ступеньки и неуклюже взобрался на небольшую платформу, на которой рядом друг с другом были установлены два огромных кресла. Агриппина присоединилась к нему, а двое подростков встали по бокам. У Клавдия на лице было совершенно нейтральное выражение, он старался унять свой тик, потом повернулся по очереди во все стороны, принимая выражения восторга и отвечая на них. В конце концов он опустился в кресло, и когда он уселся, села и Агриппина, а вслед за нею и остальные гости.

– А она и впрямь красивая, – громко сказал Макрон на ухо Катону. – Теперь понятно, почему старый козёл так ею пленился.

– У неё имеются и другие ценные качества, не одна только красота, – ответил Катон. – Мозги, умение влиять на людей, а ещё и здоровый сынок, который может стать полезным, если наследует Клавдию. Если, конечно, Британик лишится благосклонности императора.

Приветственные возгласы толпы начали стихать. Преторианцы уже рассаживались по своим местам. Катон и Макрон последовали их примеру, и вскоре раздался новый взрыв голосов – это распорядитель игр громогласно совещался со своими помощниками, желая убедиться, что всё готово к началу. Удовлетворённый их ответами, он посмотрел в сторону императорской ложи и кивнул четверым солдатам, стоявшим наготове с длинными бронзовыми трубами. Те подняли свои инструменты, и воздух огласили громкие звуки – серия восходящих нот. Преторианцы тут же замолчали, а распорядитель, встав перед императорской ложей, поднял вверх обе руки.

– Его императорское величество Тиберий Клавдий Друз Нерон Германик приветствует своих славных товарищей из преторианской гвардии! – У распорядителя был великолепно поставленный голос, так что его слова разнеслись надо всей ареной и были отлично расслышаны всеми присутствующими. – Следуя своему желанию уверить своих храбрых солдат, что их верность и преданность всегда будет соответствующим образом вознаграждены его любовью и восхищением, его императорское величество дарует эти развлечения и зрелища в ознаменование годовщины того дня, когда благородные граждане Рима доверили ему своё будущее и своё благополучие…

Потом распорядитель зачитал программу дня, срывая аплодисменты всякий раз, когда переходил к следующему пункту. Пока он читал программу, Катон не отводил взгляда от императорской ложи. Император сидел спокойно, всё внимание обратив на распорядителя. При каждом взрыве аплодисментов он лишь кивал в знак благодарности. Сидевшая рядом Агриппина выставила локоть, оперев его на подлокотник кресла и подперев ладонью голову. Её лицо выражало глубочайшую скуку от всех этих преамбул, и через какое-то время она стала осматривать императорскую ложу, пока её взгляд не остановился на местах, где сидели императорские советники. Нарцисс о чём-то тихо беседовал с одним из своих коллег. Его собеседник всё время кивал, но потом, заметив, что на них смотрит императрица, быстро улыбнулся, приподнявшись над плечом Нарцисса. Нарцисс заметил это и оглянулся назад, но императрица уже отвернулась. Возникла маленькая пауза, после чего они продолжили свой приглушённый разговор.

Катон перевёл взгляд на других членов свиты, сидевших в ложе, и заметил, что Британик неподвижно стоит рядом с отцом, спрятав левую руку под складками своей короткой тоги. То, что он облачился в тогу, кое-что означало. Клавдий явно давал понять, что его сыну вскоре будут пожалованы титулы и звания, не положенные ему по возрасту, такие же, которые уже получил Нерон, его приёмный сын. Последний, тоже облачённый в тогу, взял мать за руку, поднёс к своим губам и поцеловал, на секунду задержав её ладонь в своей руке, пока она её не выдернула.

– Ты это видел? – прошипел Макрон. – Что это ему в башку взбрело? На скандал, что ли, нарывается?

Катон оглянулся на солдат, но там, кажется, не возникло никакой реакции на наглую выходку Нерона.

– Возможно, народ уже привык к подобным представлениям, – предположил Катон. – В императорской семье свои манеры поведения, сам ведь знаешь. Эти манеры могут быть вполне приличными, а могут и не быть. В конце концов, это не первый случай, когда члены императорского семейства балуются инцестом.

Макрон с отвращением скривил рот:

– Извращенцы!

Распорядитель наконец закруглился со своими объявлениями, за чем последовали оглушительные вопли восторга, а Клавдий улыбнулся и поднял руку, приветствуя своих солдат. Более никаких предварительных действ не было, начинался первый номер в программе представления – кулачный бой между двумя гигантами-нумидийцами[9]. Их тела были натёрты маслом, так что блестели, как полированное эбеновое дерево. Вот они вышли на арену, встали друг напротив друга и начали схватку. Зрители, особенно преторианцы, тут же принялись делать ставки на исход боя, обмениваясь прогнозами на его результат. Схватка шла уже некоторое время, и песок вокруг бойцов уже украшали капли крови – кожаные ремни, которыми были обмотаны их кулаки, рвали и терзали плоть дерущихся. В конце концов одному из них удалось провести решающий удар, который был встречен зрителями смесью разочарованных стонов и криков восторга. За этим последовал выход лучника – темнокожего мужчины в восточных одеждах. Он с поразительной быстротой и меткостью стрелял в своего ассистента-мальчика, который стоял перед соломенным экраном-мишенью, широко расставив руки. Стрелы аккуратно втыкались в солому вокруг тела ассистента. Следом за этим последовала короткая пауза, а затем распорядитель объявил следующий номер – «Троянское празднество», показательные выступления конников, сыновей римских аристократов. Это была демонстрация самой искусной езды верхом. Преторианцы вяло похлопали участникам.

На арену выехала группа всадников в золочёных шлемах, скрывавших их лица. Следом за ними вышли несколько стражников, они несли мишени и соломенные чучела, которые рядами расставили на арене. Когда приготовления были закончены, Клавдий привстал, отвечая на приветствие лидера группы, который выехал на совершенно белой кобыле.

– Можете начина-а-ать! – Голова императора затряслась, и он тяжело опустился обратно в кресло.

Юноши по очереди начали атаковать мишени, рубя мечами соломенные чучела. Потом им принесли лёгкие дротики, и они галопом помчались вдоль линии мишеней и на полном скаку метали дротики, каждый в свою мишень. Тут поднялся довольно сильный ветер, и это заставило их прилагать дополнительные усилия, делая поправку на ветер, чтобы попасть в цель. Те, кто промахивался, выбывали из соревнования и покидали арену. После очередного круга остались только двое, один из них лидер группы. Оба выступали отлично, ни разу не промазав, и ставки среди яростных болельщиков на трибунах возрастали и возрастали. Теперь всадники метали дротики с большей дистанции, и в конце концов соперник лидера промахнулся, и публика взорвалась громкими криками, когда победитель потряс сжатым кулаком в воздухе и, развернув свою лошадь в сторону императорской ложи, резко натянул повод, так что из-под копыт брызнул песок.

– Отличный конник, – заметил Катон. – Интересно, кто это.

Макрон пожал плечами:

– Да просто ещё один клятый урод. Выпендривается.

Всадник поднёс руки к голове, быстро отстегнул застёжки и снял шлем, открыв лицо. Толпа изумлённо ахнула и сразу же разразилась восторженными воплями – все увидели, что это Нерон.