-Ты все равно умрешь, Эйприл, - произнес он.

-Только будь сейчас моим, - попросила она, целуя его щеку.

Такая нежная, такая беззащитная. Ему было совестно убивать ее. Она любила не убийцу, она любила его. И не Зейна желала, а Алекса. Он сжал ее волосы и в его глазах застыли слезы. Ее тело дрожало, а он не знал, что ему делать. Что с ним происходит.

Он поднял ее за подбородок и погладил ее голые плечи, нежно целуя шею, потом щеку, а потом губы. Он целовал ее очень нежно, и она не отказывала ему во взаимной нежности.

Они были похожи, оба убийцы, оба прекрасны, обоих боялись. Он отстранился от нее. Еще раз взглянул в лицо, которое не забудет никогда и повалил на меха. Он страстно впился в ее шею. Она убивала, но как ее называли?

Дин стоял за окном и смотрел на все это. Его друг положил руку ему на плечо, и Дин хитро улыбнулся.

-Идем, Вампир, - произнес Дин.

-Сыну Аполлона больше нечего здесь делать?

-Поехали. Утром явится Дочь Аполлона. У нее будут новости, и тогда поспать врядли удастся. Убийцу наверняка поймают.

Дин хитро улыбнулся, сев в машину, Скотт завел мотор, и они уехали, оставив убийцу одного. Нет, не одного, а с той, которая любила его и желала еще с детства.

Девушка плавилась под умелыми руками убийцы. Он присел и расстегнул черную рубашку, под которой пряталась серебряная цепочка, а на ребрах было тату, которое было видно издалека. Оно было на всю правую сторону ребер мужчины. Девушка целовала его, и не могла остановиться, а руки попутно расстегивали кожаные брюки мужчины.

Он жестко надавил на ее ключицу, и впился в ее пупок, а потом начал подымать серебристую кофточку, под которой не было лифчика. Он снял лифчик и припал к груди девушки. Она извивалась под ним, зарываясь пальцами в его волосы. Она не сдерживала стонов, она хотела еще и еще.

Он начал спускаться ниже и ниже, расстегнул ее брюки, а потом снял трусики. Взмочив пальцы, он провел ими там. Она была мокрой, и задыхалась от того, что он до сих пор не взял ее. Девушке хотелось нежности, сладости, и она это получала.

Мужчина поцеловал ее чуть ниже пупка и начал языком спускаться все ниже. Он провел язычком по ее половым губам, а потом начал им насиловать ее. От неожиданности, она выкрикнула. Он проталкивал язык все глубже и глубже, а она стонала все громче и громче. Ее пальцы сжимали меха, ведь не знали куда деться. Мужчине нравилось доставлять ей удовольствия, при этом, он не просил отдачи. Он и так ее чувствовал. Девочка хотела его, он знал это и видел.

Мужчина отстранился и снял с себя брюки, вместе с боксерами. Он наклонился над ней и поцеловал ее губы: нежно, робко, игриво даже. Одной рукой он поглаживал ее волосы, другой приставил член к входу. Он сделал толчок, и она закричала, он тут же припал к ее губам. С глаз девушки предательски скатилась одна слеза. Он целовал ее губы, щеки, уши, шею. Обнимал и шептал, что скоро все пройдет. Как он убьет ее, если шепчет такие слова?! Он называет ее «девочкой», «маленькой», «солнышком». У него рука не подымется! И он это прекрасно понимает.

Целуя ее, он продолжал толкаться. Он укусила его за нижнюю губу, но он этого даже не почувствовал. Боли не было, была страсть и любовь. Не было похоти, для него это новое.

Он начал двигаться быстрее, но темп не набирал. Это был ее первый раз, и порвать девушку совсем не хотелось. «Эйприл» - срывалось с его губ. Он ласкал это имя, сам тоже не замечая.

Двигаясь в ней, он чувствовал любовь. Ему хотелось еще и еще, совсем не хотелось выходить с нее, отрываться от этого юного тела, которое его обожало, и даже больше.

С ее губ слетел стон наслаждения, а на ее лице появилась улыбка. Наконец-то она открыла глаза, и они установили зрительный контакт. Он не мог не улыбнуться, и когда ее рука потянулась к его лицу, когда гладила его щеку, он прикрыл от удовольствия глаза. Она рискнула, и риск оправдывал себя.

Они созданы друг для друга. Он толкнулся, и она сладко улыбнулась. Он наклонился за поцелуем и получил его, а сам продолжил насиловать юное тело. Им было жарко, и не од пламя в камине. Она стонала под ним, кричала, царапала его спину, и он хотел, чтобы эта пытка была вечна, чтобы эта ночь была вечной.