Нужды снимать лыжи не было до самого двора Селезнёвой. Он пришёл на следующие сутки после отбытия в этом времени, но его вчерашний след был укрыт свежим снежком, следов от машин на дороге тоже не наблюдалось. Сняв лыжи и открыв калитку, Николай вошёл во двор, очистил свой почти спортивный инвентарь от снега, чтоб не примёрз, и поставил к стене сарая. А уже после этого постучал в дверь. По неведомой ему причине кнопки звонка в доме не было. Надо как-нибудь будет спросить про этот момент у Светки.

- Кто стучится в дверь моя? Видишь дома нет никто! – Донеслась нелепая частушка из-за двери.

- Я вернулся, открывай! Доставай свой каравай! – Слова сами сложились в рифмованный ответ, без какого-то усилия со стороны Николая.

- Ага, вернулся! Проходи, путешественник!

Селезнёва открыла дверь и посторонилась, пропуская Колю в прихожую. Ему было немного боязно наступать засыпанными снегом ботинками на Светкин ковёр. Примечательный ковёр из тех лет, когда бизнес у хозяйки складывался более-менее успешно. Как понял Николай, он был сшит из разноцветных кусков коровьих шкур. Причём каждый кусочек имел натуральный цвет, а вместе они собирались в абстрактный рисунок. Годы лишили его всякого намёка на ворс, явив хозяйке отлично выделанную гладкую кожу, продолжавшую хранить свои натуральные цвета и рисунок. Коля не представлял, как выглядел ковёр раньше, но сейчас он смотрелся жутко дорого и стильно. Такому произведению искусства место не в прихожей на полу, а где-нибудь в музее дизайна или чего-то подобного.

Хозяйка дома не стала набрасываться с расспросами, она дождалась, когда Николай переоденется, умоется, а пока быстро содрала на стол ранний ужин. Или поздний обед?

- Садись есть!

- Сейчас! Дату и время выставлю! Эти часовые пояса, а к ним еще и вековые… Как у них только мозги не свихнулись?

- У кого?

- У часов. Не к этому их готовил производитель. Всё, иду! – И путешественник пришлёпал в своих тапках на кухню.

- Рассказывай! – Светлана угнездилась на кресле, стоящем около окна, взяла в пальцы тонкую сигарету и приготовилась слушать.

Николай не был великим рассказчиком, не умел держать аудиторию или зажигать массы на подвиги. Даже в автоколонне его выступления на планёрках были коротки как телеграммы. Но тут он постарался. Постарался как минимум перечислить свои свершения и подвиги, важные события и… и всё. Сексуальные приключения им были пропущены, но когда Света спросила про загар, Коля сбился, так что Селезнёва для себя уяснила: была некая интрижка Герасимова, про которую он умолчал. Про масштаб «интрижки», организованной её «племянником» и двумя студентками политеха ей в голову прийти не могло. А с другой стороны, ну было пару раз, и речь не о том.

Банка черной икры произвела даже не впечатление – фурор! Светлана вспомнила молодость и устроила вокруг стола победный танец индейцев племени Тумба-Юмба:

- Всегда хотела как в кино, чтоб большой ложкой!

- Да ты попробуй, вдруг она тебе не понравится. У нас её никто и не покупает, батя говорит, смотрели как на спасителя в их отделе рабочего снабжения.

- Почему?

- Так три банки неликвида выкупил. Списывать не придётся, когда срок годности истечёт.

- А что, кончается?

- Ага, через четыре месяца. Ты попробуй, вдруг есть не станешь.

- Стану-стану! Я её один раз ела, до сих пор вкус помню. Времена были страшные, самое начало девяностых, я в Москве тогда по делам была, вот по случаю полкило и купила. А из еды, как сейчас помню, была эта икра и черный хлеб. Сука такая, не идёт икра без хлеба! С водкой нормально у партнёров по бизнесу пролетала, а у меня никак! Я водку тогда не пила совсем. Тем более этот «Рояль» их. Послали одного, он купил где-то в ночи или украл, не знаю. Пока не вернулся, все сидели и ждали. Как миленькие насухую про дела тёрли. А вот потом… потом да, я один-единственный раз эту самую черную икру ложкой намазывала на бутерброд и ела.