Незнакомка тихо вздохнула и выглянула в окошко.

Карета мчалась очень быстро, и она не могла ничего увидеть, кроме деревьев вдоль дороги.

— Наверное, мне надо все объяснить вам, — тихо проговорила она. — Я бежала из монастыря.

Пока непрошеная гостья говорила, свет от фонаря становился все более тусклым, а затем свеча и вовсе погасла. Герцог попытался окликнуть лакея, но почувствовал прикосновение руки незнакомки к своей руке.

— Умоляю вас, не тревожьтесь о свете. Будет лучше, если вы не сможете как следует разглядеть меня; тогда, если вас попросят впоследствии описать мою внешность, вы с чистой совестью сможете заявить, что не запомнили, как я выглядела.

— Так вы, мадемуазель, полагаете, что за вами будет организована погоня? — спросил герцог.

— Думаю, да, — покорно ответила она.

— В таком случае нам лучше всего представиться друг другу. Я, мадемуазель, герцог Мелинкортский. К вашим услугам.

— Чудесно, монсеньор. А я — Аме.

Воцарилось молчание.

— Красивое имя, — наконец проговорил герцог, — и очень необычное, но разве это все, что вы собирались сообщить мне?

— Это все, что мне известно.

— Простите?

— Я сказала, это все, что мне известно. При крещении мне дали именно это имя, которое означает» душа «. Я сказала на французский манер, потому что так легче произносить. Кроме этого, других имен у меня нет. Вот и все.

— Понимаю.

— У меня такое чувство, что вы находитесь в замешательстве, монсеньор, хотя все обстоит довольно просто.

Меня привезли в монастырь, когда я была еще совсем ребенком. Моя мать приколола к той одежде, в которой я была, записку. В ней говорилось:

» Моя дочь при крещении была названа Аме, поэтому, отдавая ее богу, я отдаю вместе с ней господу и собственную душу и возлагаю надежды на бога «.

Когда девушка говорила об этом, волнение так изменило ее голос, что герцогу он показался даже несколько странным. Наступила тишина, затем он проговорил, сделав вид, будто рассказ незнакомки взволновал его:

— И с тех пор вы все время оставались в монастыре?