Это было похоже на мой кошмарный сон, но в то же время отличалось от него. Кошмар воплотился в действительности. В моем сне я падал в Преисподнюю через языки пламени, а сам сон был синтезом всего, что я слышал об Аде как о месте огненных мучений.
Но это низвержение в Преисподнюю – настоящее низвержение – более соответствовало нашему времени, образу нашей жизни и, может быть, даже нашей смерти. Тут тоже было жарко; жар выжигал волоски из моих ноздрей, когда я пытался дышать. Но тут не было красно-оранжевого цвета, свойственного обычному пламени.
Здешний свет был похож на перегруженные электрические цепи, пылающие холодным пурпурно-голубым пламенем, оттенка синяков на шее задушенного человека. Вместо языков желтого пламени навстречу выхлестывали потоки информации – номера, буквы, магические символы, принадлежавшие лишь Преисподней. Они проносились мимо, кусая и царапая мою плоть, словно живые существа.
Даже моя собственная кожа (или воспоминание о ней, погрузившееся в Преисподнюю вместе со мной) была не такой, какую я знал раньше. Она была не мягкой и упругой, а скользкой и серебристой, покрытой пленкой из крошечных симметричных ромбиков с металлическими нитями, крестообразно пересекающими их поверхность.
Потом мне показалось, что меня словно втягивает в огромный шланг или трубу. Шланг бурлил движением, но не органическим, наподобие искусственного кишечника, созданного руками человека. У меня нет слов, чтобы описать его: метафоры бледнеют, и мысли спотыкаются. Думаю, даже Рэчел вряд ли взялась бы за такую задачу. Это было совершенно чуждым любому ощущению, испытанному мною на Земле. Позвольте мне просто сказать, что я был чертовски рад, когда все закончилось.
Но в самом конце я увидел нечто памятное мне из моего сна. Лицо. Помните того огромного безобразного монстра? Он был там, в конце тоннеля или трубы, в которую я падал, и снова широко разинул пасть, чтобы проглотить меня. Не знаю, отчего я кричал: от ужаса или от того, что мой сон воплотился наяву.
Я заходился криком, проваливаясь в темноту до тех пор, пока вдали не замерцал слабый свет.
Багрово-огненный свет Преисподней.
ГЛАВА 9
Без сомнений, это была настоящая Преисподняя. Вопли проклятых душ служили тому доказательством.
Другим доказательством было присутствие двух мужчин среднего возраста, обнаженных и распятых на металлических крестах, усеянных шипами.
– Боже мой, Гидеон! – прошептала Рэчел, прижавшись ко мне.
Я был испуган не меньше ее. Плоть мужчин, проколотая в тысяче различных мест, сочилась кровью; они глухо стонали, свесив головы на грудь.
Моим первым побуждением было подойти к ним и снять их с этих примитивных, однако устрашающих пыточных инструментов. Но когда я всмотрелся пристальнее, то увидел, что их ступни и запястья не были прибиты гвоздями или прикручены проволокой к колючему металлу. Они висели словно по волшебству или (с тошнотворным чувством подумал я) как будто их приклеили к крестам.
– Нам нужно снять их, – сказала Рэчел. Она подошла к ближайшему из распятых мужчин, потащив меня за собой.
Его седые волосы были коротко подстрижены, лицо избороздили глубокие морщины. Запавшие глаза, когда он открыл их, казались глазами древнего старца.
– Генерал? – спросила Рэчел. Его стоны продолжались еще несколько секунд, а затем с распухших губ сорвались слова:
– Да… Манчини…
– Все в порядке, генерал, – сказал я. – Мы пришли помочь вам. Что держит вас там?
– Моя плоть… Моя плоть – это крест…