Я кивнул:

– Я скоро вернусь. Можете рассчитывать на мою помощь до самого конца. Но сначала мне нужно съездить в одно место.

Дерек принес архивную папку, и я нашел то, что хотел: адрес родителей Клодетты Саймон в Александрии. Меня тайно вывезли из посольства и через несколько кварталов вручили карточку-ключ от невзрачного автомобиля, поджидавшего за углом. Уже стемнело, и я мог не опасаться, что меня заметят.

Дом Саймонов находился на тихой улочке в пригороде Александрии. Это была старая окраина, во многих дворах росли высокие деревья. Я припарковался на благоразумном расстоянии и зашагал к дому – двухэтажному бунгало, построенному более ста лет назад. Окна были освещены. Я стоял в тени деревьев, пытаясь представить себе маленькую Рэчел, играющую в саду. Или тень девушки-подростка, проплывавшую за едва освещенными окнами. Или юную женщину, читавшую запрещенные книги, уединившись на качелях на заднем дворе.

Я пришел сюда, чтобы найти Клодетту Саймон – ту Рэчел, которую я знал, но забыл. Мне хотелось ощутить реальность ее прошлого, увидеть место, где она выросла и стала той женщиной, которую я полюбил. А еще мне хотелось верить, что, несмотря на смерть женщины, девочка все еще жива.

– Рэчел, – прошептал я в темноте. – О, Рэчел!

Затем я ощутил чье-то присутствие, словно она стояла рядом со мной, и услышал голос, который в своем горе и безумии принял за голос Рэчел.

Но этот голос не звал меня. Вместо этого он произнес:

– Vocabulum est serus. Ominus venire ab genitor.

Слова, запрограммированные в моем подсознании шесть лет назад, включили что-то в моем мозгу. Я протянул руку, но вместо теплых пальцев Рэчел нащупал что-то твердое и холодное.

Это была рукоять пистолета.

И тогда я забыл о Рэчел Брак и о Клодетте Саймон. Теперь я помнил лишь одно: я должен убить сенатора Эрин Барр.