Когда я переступила порог квартиры, телефон еще звонил. Проигнорировав его, я наполнила ванну горячей мыльной водой. Ноги гудели и пылали. Я погрузилась в ванну по шею и закрыла глаза. Перед взором замелькали виды клубов и баров, кладбища, квартир и бельевых веревок, железнодорожных путей, без конца пересекающихся с другими путями, расходящимися по всему Токио, по всей Японии. И вагоны и локомотивы, спящие по обе стороны от путей, убранные до поры, пустые.

Когда я выбралась из ванны, ноги еще болели — розово-лиловые, распухшие. Я шла, будто впервые надела коньки и ковыляла от раздевалки до катка. Телефон звонил и звонил. Я сняла трубку, но не произнесла ни слова. Просто ждала. Писклявый голос Лили доносился громко и четко:

— Люси! Ты там? Я пыталась дозвониться тебе множество раз. Гм. Я хотела тебе сказать, что ужасно сожалею о том, что ты видела. То, что случилось с Тэйдзи… мы этого не планировали.

«Ты ненароком договорилась встретиться с ним на станции после того, как я уеду?» Я не могла раскрыть рта, чтобы заговорить, но слова криком кричали у меня в голове.

— И я ужасно себя чувствую. Не знаю, что тебе сказать.

«Так с какой же радости звонишь?»

— Я знаю, это должно было разбить тебе сердце.

Мой пульс участился. Лицо и шея пылали. Да что Лили может знать о моем сердце? Я наполнила оба легких воздухом до отказа, чтобы произнести следующие предложения без остановки для вдоха:

— Мое сердце — сложный орган, состоящий из мышц, клапанов и крови. Оно может ослабеть, может получить инфаркт, а то и вовсе остановиться. Но разбиться не может. Вот и не звони, чтобы сообщить, что решила, что мое сердце разбито. — Мои глаза переполняли слезы. Я моргнула, чтобы лучше видеть, и горячая вода хлынула мне на щеки. — Мое сердце в порядке. — Мой голос надломился. — А вот ногой пошевелить не могу.

— Ногой? Люси?

Я положила трубку, и тут же зазвонили в дверь. Понимая, что это наверняка не Лили, я высморкалась, утерла глаза, доползла до двери и разогнулась, чтобы отпереть ее.

Передо мной предстала Нацуко с охапкой желтых маков. Лепестки касались кончиков ее волос.

— Люси, что происходит? Ты больна?

— Мне не очень хорошо. Через день-другой буду в порядке.

— Выглядишь ужасно. Ради бога, сходи к врачу, узнай, что не так. Ты плакала?

— Мне не нужно к врачу. И вообще, не верю я докторам. Ходить по врачам, когда ничем не болен, — только судьбу искушать.

— В таком случае повидай свою подругу Лили. Она ведь медсестра? Почему бы тебе не попросить ее наведаться?

Я воззрилась на нее.

— Люси, да что такое? Что случилось?

Мне хотелось, чтобы Нацуко знала, но знала сама, без необходимости в моем признании, потому что мне несносно было бы услышать собственный пересказ истории. Телепатия мне неподвластна, так что я лишь тряхнула головой.