Нужные бумаги я оформил быстро, так что работа уже потихоньку шла.

Ко всему прочему, стремительно приближалось первое сентября, и уже скоро в нашей теплице зацветут гвоздики. Я надеялся, что к такой дате их будут разбирать ещё охотней, чем горячие пирожки. Хотя, конечно, летом цветов и так много, в том числе гвоздик, так что на большую прибыль рассчитывать не стоит. Но это первая, во многом тестовая партия цветов, и я рассчитывал, что следующая, которую мы посадим осенью, и, которая зацветёт примерно к февралю-марту уже станет для нас золотой. К тому же, мы выделили место под цветы уже после того, как были составлены планы на этот год, так что все деньги за летний урожай пойдут полностью в кассу колхозу.

В общем работы как всегда было много, ещё ведь и сбор урожая уже на носу, и я понимал, что Свет Коммунизма без нас не справится. То есть опять придётся успевать следить за двумя колхозами, но меня это даже радовало. Я ждал сессию верховного совета, которая по плану начнётся двадцать четвёртого ноября, тогда наши колхозы должны будут объединить уже официально. Этот вопрос был одним из многих однотипных, за который должны были проголосовать списком.

В один из дней, когда я работал в кабинете раздался звонок.

— Это Панкин Борис Дмитриевич, — раздалось из трубки, — главный редактор Комсомольской правды.

Я удивился.

— Здравствуйте. Что-то случилось?

— К сожалению, да, — ответил он, — нам сегодня пришло заказное письмо из Абхазии и в нём я нашёл весьма интересные фотографии, которые могут бросить большую тень на вас, Александр Александрович.

— Не понял? — я и правда не совсем понимал о чём он.

— На этих снимках отчётливо видно, как вы дерётесь в ресторане с другим мужчиной, что совершенно неуместно для советского человека и человека вашей должности в особенности. Но, помня о недавнем инциденте и допущенной нами ошибке при сборе сведений о вашем колхозе, я решил позвонить вам.

Вот же! За всеми этими заботами, я и думать забыл о той драке в ресторане. А кто-то умудрился это ещё и сфотографировать. В голове снова всплыла забытая информация. Там же был Алексеев! Конечно, кто ещё это может быть? Я уверен почти на сто процентов.

— Скажите, а что насчёт обратного адреса и имени отправителя? Случайно не Алексеев Лев Иванович?

В трубке ненадолго повисла тишина, а потом Панкин подтвердил:

— Да, знаете, вы правы. Сейчас перепроверил.

Вот же гадёныш! Я рассказал редактору как обстояли дела на самом деле, и о том, что у меня есть свидетели.

— Да, нехорошо получилось. Я правильно сделал, что сперва позвонил вам, — задумчиво произнёс собеседник.

— Попрошу вас не выбрасывать письмо. Я завтра же приеду, заберу его и отправлюсь в суд.

— Конечно, если понадобится, я и сам готов дать показания о том, что получил письмо с клеветой.

Мы попрощались, а я всё никак не мог выбросить эту ситуацию из головы. Вот что за люди! Притом, что Алексеев, после всей этой истории с межеванием, отделался легче всего, ну да, убежал подальше от местного правосудия и притворился ветошью. Ну так и сидел бы дальше тихо, с учётом, что его решили не привлекать к ответственности, ограничившись наказанием для Мельникова, нашего бывшего председателя райисполкома.

В общем, не понимаю я его. Ещё ведь и свой адрес с именем указать не постеснялся, хотя знал же, что пишет чистейшей воды ложь. Неужели был настолько уверен, что КП всё опубликует и добавки попросит? Глупо это как-то. С другой стороны, то, что он хороший хозяйственник ещё не значит, что и в других вопросах он тоже дока.