Тит окинул взглядом тучи, оценивая силу грозы, и остановил взгляд на вершине горы.

— Эту гору наши люди всегда называли «таббур хаарез», «пуп земли», — ответил он. — Место, где земля встречается с небом. Говорили, что здесь, на самой высокой вершине, Моше зарыл Ковчег Завета.

— Советую говорить потише, — прошептал Матья, который вел навьюченную лошадь. — Об этом опасно говорить где угодно. Что, если об этом узнает префект Понтий Пилат?[20] Он пошлет войска, чтобы прочесать гору, найти святилище, уничтожить его и убить всех, кто пришел поклониться ему![21]

В ответ на эту тираду Тит лишь стиснул зубы. Он же всего лишь ответил на вопрос Йосефа!

— Опасно это или нет, но Марьям верит обычаям самаритян, — сказал Йосеф. — Я тоже.

Перед его мысленным взором предстало ее прекрасное лицо в обрамлении ореола пышных черных волос, залитое слезами.

«Йосеф, пожалуйста, умоляю, — сказала она тогда. — Спасителя надо самого спасти».

Это было нелегким делом как для Йосефа, так и для любого другого. Ничто в священных книгах даже не намекало на то, что мессию может постичь такой удел. Он умер позорной, исключительно бесчестной смертью, по сути показав всему миру, что он не Избранный, а, напротив, проклятый Богом человек.[22]

Сердце Йосефа начала сжимать странная боль, как от раны кинжалом, которая все никак не перестает кровоточить. Он наклонился вперед и погладил гриву лошади. Лошадь по кличке Молния потрясла головой, будто прикосновение дрожащей руки Йосефа ей не понравилось.

— Все в порядке, Молния. У нас все хорошо, — сказал ей Йосеф, похлопав ее по шее. — Не бойся.

«Интересно, — подумал он, — не хочу ли я всего лишь убедить в этом самого себя».

Тит махнул рукой в сторону утесов, тянущихся вдоль дороги впереди них.

— Когда мы обогнем этот скальный выступ, нам надо уходить с дороги в лес, — сказал он. — Там есть звериная тропа между кедров. Идти труднее, но намного быстрее.

— Очень хорошо, — ответил Йосеф.

Миновав скалы, они свернули в лес и еще часа два ехали по неосвещенной, петляющей между деревьями тропе. К этому времени дождь усилился настолько, что мир вокруг них превратился в черную мешковину. Лошади начали поскальзываться на грязи и шли медленнее. Йосеф уже давно натянул плащ на голову, но это не могло спасти его от ливня. Вода стекала по лицу, он едва видел вокруг себя, особенно после прорезавших мрак вспышек молний.

Где-то в шестом часу ночи, когда они уже приблизились к вершине горы, до их слуха донесся странный звук, похожий на отдаленный гром, но чем-то отличающийся от настоящего. Йосеф выпрямился в седле и прислушался, пытаясь различить его сквозь шум ветра и потоков воды, стекающих по ветвям сосен.

— Что такое? — тихо спросил Тит. — Почему ты остановился, хозяин?

— Слышишь?

Несколько мгновений все молчали.

— Я слышу только грозу и дождь, — сказал Матья.