— Что такое?

— Тут… кажется, свиток, — сказала она, вопросительно глядя на Варнаву. — В его руке.

— Что?

Сердце Варнавы забилось еще сильнее.

Калай аккуратно вытащила из сложенных кольцом пальцев левой руки скелета свиток. Он был туго свернут и перетянут чем-то, более всего похожим на прядь черных волос.

— Снаружи что-то написано, на еврейском.

— Дай мне, — требовательно сказал Варнава.

Калай подошла к нему и отдала туго свернутый свиток папируса.

Варнава принялся разглядывать его. Старый, совсем ветхий. Когда он коснулся пряди черных волос, которой он был перевязан, она рассыпалась, пылью покрыв его ладонь. Прищурившись, Варнава посмотрел на выцветшие буквы. Большую часть невозможно прочесть. Вероятно, то, что внутри, в лучшем состоянии.

— Я могу разглядеть только обрывки текста: «Иаков… ле… Йос… мати…»

— «От Иакова — Йосефу Харамати»? — предположила Калай. — Брат Иешуа? Ты уверен?

— Нет, конечно нет. Я рассмотрю это более внимательно позднее. Сейчас меня больше заботит он, — сказал Варнава, показывая на скелет.

— Да, меня тоже, — ответила Калай.

Ее глаза запылали странным, диковатым огнем.

— Что вы собираетесь с ним делать? Разбить на тысячу частей, превратив в священные реликвии? Или проявить уважение к его вере?

— Что ты имеешь в виду? — спросил Варнава, ошеломленный ее тоном.

— Я считаю, что хватит думать о себе. Что, если он действительно верил в телесное воскрешение? Если вы растащите его на части…

— Калай, — умоляюще произнес Варнава. — Как ты могла подумать, что я…

Внезапно из соседней пещеры раздался хруст осколков разбитых оссуариев. Кто-то быстро шел прямо к ним. Варнава высунул голову в проем.

— Заратан? Макарий? — окликнул он. — Простите, я должен был позвать вас, я…