– Мой дорогой генерал! Ультраправые вас уже один раз подвели и использовали. Вы проводили круглый стол с Франсуа Миттераном, спрашивали социалистов – за счет чего произойдет повышение ставки почасовой оплаты. Вы вообще что-либо с ними обсуждали? Именно сейчас вам потребуется поддержка как коммунистов, так и социалистов.

– Ваше предложение интересно, мне нужно над этим подумать! – Де Голль потер переносицу большим пальцем правой руки.

Вот и славно! – Вздохнула я с облегчением. Был у меня момент озорства, когда я хотела предложить де Голлю войти в состав Варшавского договора, но понимала, что он на это не согласиться. – Нас ждут на обеде. Вы представите нам ваших предпринимателей? СССР готово предоставить Франции свой внутренний рынок сбыта, мы бы хотели продолжить и углубить сотрудничество.

– Да, конечно, предприниматели приехали с нами. Мы надеемся на плодотворное сотрудничество. Сделка с «Ситроен», честно говоря, даст преимущество нашим автозаводам. Хотя ваша сделка с итальянцами, это сделка века, не побоюсь так сказать.

– Ну, мы старались! – Я смущенно пожала плечами. – Если бы «Ситроен» хотел получить наш рынок сбыта, он бы предложил выгодные нам условия, но в тот момент «Ситроен» это не интересовало. Поздно пить «Боржоми», если почки сели!

– «Боржоми»? – Это что? – у Де Голля были большие глаза.

– Не берите в голову! – Махнула я рукой. – Это минеральная вода в Советском Союзе. И еще идиома, которая говорит о том, что не надо беспокоиться, когда результат уже получен.

Кремлевская кухня была одним из подразделений КГБ, и товарищи очень ответственно относились к своим обязанностям. Повара постоянно проходили повышение квалификации и изучали международную кулинарию. Ну, естественно, в приоритете были вопросы безопасности. На званые обеды меню прорабатывалось от и до. Я попросила составить на сегодня средиземноморскую кухню, учитывая, что де Голль уже не мальчик, и пробовать русские разносолы для его желудка может быть проблематично. Специально для него нашли в закромах «Перцовочку», себе же – как любимому генсеку – бруснично-смородиновый морс.

Перед заходом в обеденную залу де Голль представил предпринимателей: старенькая Коко Шанель держалась молодцом, мадам Беттанкур пылала неуемной энергией, автопромышленник Прованс де Жулли имел надежды, не хватало двоих-создателей масс-маркетов Леруа и Мерлин.

Де Голль извинился в ответе на мой вопрос и сказал, что мадам Леруа разрешилась на прошлой неделе девочкой, что в ее годы это было подвигом. Леруа и Мерлин было уже под шестьдесят. Леруа приедет без жены через несколько дней и поэтому де Голль просил, чтобы Леруа сопроводили к месту проведения турне.

Почему мне нужны была чета Леруа-Мерлин? Все дело в строительных супермаркетах. Леруа и Мерлин раньше американцев предложили схему магазина-склада и она у них пошла. Я хотела создать грандиозный шухер в зонесоветской торговли. Если при торговле продуктами была хоть какая-то изюминка, то торговля мелкорозничной строительной фурнитуры была под большим вопросом. Еще не было дела магазина «Елисеевского», не было дела сети «Океан», но проблемы на мелкорозничных рынках уже были.

Я не сильна во французском, но бурчание мадам Беттанкур в адрес Коко я разобрала, это была очередная идиома на тему «Мата-Хари». Мне была нужна эта косметическая компания, но терпеть снобизм и ханжество французской аристократии я была не намерена.

На обеде все работали ложками, но после того, как народ насладился ухой из красной рыбы, завязался разговор.

Мадам де Голль восхитилась коллекцией Оружейной Палаты, Косыгин вкратце рассказал немного истории.

Я заметила, что мадам Беттанкур все еще бросает ядовитые взгляды на Коко.

– Итак, товарищи._-Я использовала наше обращение, так как не понимала как обращаться к французам. – Мы рады, что наш музей вам понравился. Но наша страна пригласила вас, товарищи предприниматели, в рамках международного сотрудничества между нашими странами. Но есть одно «но» – в нашей стране никогда не было унтерменшей. Если мадам Беттанкур забыла, то именно ее родители достаточно плотно работали с нацистами, и если министр внутренних дел не передал дело ее семьи в Нюрнбергский трибунал, значит, посчитал ее семью лояльной новому режиму.

Мадам Беттанкур сделала свои глаза очень большими, сжала губы в тонкую линию и наконец-то прекратила свое брюзжание. Мадам де Голль пронзительно посмотрела в сторону главы косметической компании и что-то оставила себе на заметку.

– Уважаемая мадам Беттанкур, мы выбрали вашу фирму, потому что стало много появляться контрабанды. А так как вы женщина и разбираетесь в процессе, то должны понимать, что неправильный режим хранения косметики приходит к некондиционному виду, и косметика портится, что наносит вред потребителям, а именно нашим милым женщинам. Поэтому мы хотели, чтобы ваша компания открыла в нашей стране Торговый дом и в глобальном смысле-совместное производство. Но если у вас есть какое-либо предубеждение против нашей страны, то вы можете отказаться, а мадам де Голль порекомендует нам другие парфюмерно-косметические лаборатории. У нас достаточно большой рынок сбыта, и повторяюсь, если вам не надо, то мы пригласим других! – С нажимом произнесла я. Фашиствующую дамочку надо было строить здесь и сейчас.

Мадам Беттанкур покраснела и опустила глаза. Она не думала, что русским известно о ее семье и была ошарашена. У мадам Беттанкур было очень высокое самомнение, поэтому она не придала значения реакции мадам де Голль. А зря, мадам де Голль во время войны находилась в Лондоне, поэтому не следила за светской жизнью на берегах Сены, но кое-какая информация до нее долетала. Мадам де Голль понимала, что для русских работа аристократии на нацистов – это плевок в лицо. В сорок четвертом именно мадам де Голль сошлась в контактах с представителями бывшего императорского дома Романовых и именно ее идея была встреча со Сталиным. Она понимала, что русские не такие как французы, и достаточно своеобразно понимают «честь». Пока русские были благожелательно расположены к ее мужу, и их приглашение предпринимателей демонстрировало своего рода лояльность к Франции. Но если мадам Беттанкур решит поиграть в свои игры, то у нее, мадам де Голль найдется способ поставить эту богатую выскочку на место.

Для де Голля выговор в адрес мадам Беттанкур от генсека русских был неожиданностью. Да, семья мадам Беттанкур занимала ультраправую позицию, но у него не было под рукой информации о связях с нацистами. Вернее, министр внутренних дел ему ее не предоставлял. Для него это было досадной неожиданностью, он использовал влияние ультраправых в стране, но он не вдавался в подробности их богатств. Возможно, он боялся, что за лояльностью правительству Виши у ультраправых были некие мотивы, которые бы ему не понравились. Поэтому де Голль старался не заострять внимание на противоречиях с ультраправыми. Теперь же возникла довольно щекотливая ситуация. Де Голль постарался невозмутимо отреагировать на этот инцидент.