Также личный повар подготовил для меня набор разносортной рыбы для ухи и написал рецепт. Вечер должен был начаться часов в восемь. Начальник охраны Александр Яковлевич побеспокоился об уличном столе и лавках. Ранее Брежнев принимал гостей в доме.

День субботы ушел на мои поделки. Я усиленно вспоминала архитектуру компьютера и клеила из полотен ватмана свой дизайнерский прототип.

Потом играла с внучкой Брежнева в прятки. Потом мы рисовали всякие странные предметы. Учили таблицу умножения и считали на счетах.

Где-то без пятнадцати восемь вечера приехал Семичастный с супругой Антониной Валерьевной. Черненко, Косыгин, Подгорный с супружницами появились ровно в восемь.

В Московской области в отличие от Ленинграда белых ночей не было, поэтому пришлось включить фонарь.

Поскольку Семичастный приехал первым, то и был первым запряжен дежурным по тарелочкам.

Деревянный стол поставили недалеко от входа в дом, возле стола стояла фляга с водой. Рядом был мангал, который заранее начали прогревать.

На столе стояли миски с кусками рыбы и мяса. Тарелки с нарезанными помидорами, болгарским перцем, приправами, горьким перцем, черносливом.

Конечно, природа Московской области была шикарная летом. Красивое небо, запахи трав, сверчки в ночи, кваканье лягушек, без комаров не обошлось, но дым от мангала их разгонял. Но я привыкла в будущем к постоянному шумовому фону и сейчас пришлось включить на полную громкость радиолу в одной комнат, окна которой выходили на улицу. Бормотание радиоведущих успокаивало меня.

Уху Виктория Петровна варила в доме, поэтому дамы нас оставили и отправились на кухню.

Семичастный расслабился и выглядел довольно простоватым мужчиной. На фронт в Великую Отечественную Семичастный не попал по состоянию здоровья. Из всей сегодняшней компании только Брежнев принимал участие в прямых военных действиях. Подгорный участвовал в подготовке эвакуации промышленности Украины, потом во время войны работал в Москве. Косыгин работал в блокадном Ленинграде. Черненко занимался партийной работой в Сибири. Поэтому общих военных воспоминаний у этой группы не было. Это было мне на руку. Можно было болтать о нейтральном.

Я хорошо подготовилась к кулинарному процессу и обеспечила мужчин фартуками. Партийные бонзы, с закатанными рукавами рубашек в фартуках, усердно сопя, постигали кулинарное искусство-это была полная идиллия. В этом момент между ними не было идейных противоречий-все внимание сосредоточилось на кусках мяса и рыбы.

– Алексей Николаевич, – я обратилась к Косыгину, – Красная рыба есть не только на Дальнем Востоке, но и на берегах Обской Губы. Как вы считаете, не пора ли увеличивать рыбные промыслы?

– Красная рыба-это хорошо! – согласился со мной Косыгин, – но План уже сверстан.

– А как вы относитесь к частным рыболовецким артелям?

– Их у нас давно нет! – сказал в ответ Косыгин.

– Товарищ Хрущев их давно запретил, Леонид Ильич! – Блеснул своим знанием Черненко. – А вы обратно не стали возвращать.

– Да? – брови Брежнева поднялись в недоумении. – Я вот подумал, что товарищ Хрущев слишком много полезных начинаний запретил, пора с этим что-то делать.

– И что же ты, Леонид Ильич хочешь сделать? – Подгорный спросил, переворачивая на мангале очередную порцию шашлыка.

– Да вот хотя бы, откроем кулинарное шоу и будем показывать всей стране, как мы хорошо готовим. – Закинула я удочку в общество.