В этот раз я шла к Наталье Родионовне с опаской. Общаться с психически больным человеком — занятие не из легких. К тому же неизвестно, что она может выкинуть в любой момент. Кто знает, что ей взбредет в голову?

Время пролетело довольно быстро. Большую часть я сидела около постели Натальи Родионовны и молчала. Она дремала, полуприкрыв глаза. Украдкой я посматривала на будильник, но старалась делать это незаметно, потому что боялась, что в любой момент Наталья Родионовна откроет глаза и увидит, что я пялюсь на циферблат.

Когда за мной закрылась дверь квартиры Викентьевых, я поняла, что сейчас мне предстоит молниеносно проделать маленькую операцию: переодеться так, чтобы на меня случайно не наткнулся никто из жильцов дома. Несмотря на то, что в этом элитном доме царила торжественная пустынность, я жутко боялась, что кто-нибудь увидит мои манипуляции с одеждой и будет выяснять, что я здесь делаю и чем занимаюсь. Укромных закутков в доме не было. Оставалась лестница. Поставив сумку на ступеньки, я мигом стянула с себя блузку, потом — брюки. Сняла лифчик, потому что платье было сильно декольтировано. И покидала все в сумку. И тут я почувствовала, что на меня кто-то смотрит. Повернув голову, я увидела, как в щелочку двери на меня восхищенно глазеет лысый старикашка, причмокивая губами. На элитного жильца он никак не тянул, но, возможно, это был папаша какого-нибудь бизнесмена, который вместо дома престарелых отправил отца в престижную квартирку, предварительно переписав ее на себя или своих детей.

Я посмотрела на старика гневным взглядом в надежде, что он быстро захлопнет дверь. Я ошиблась. Щель стала шире. Теперь я могла лицезреть похотливого старикашку в полный рост.

— Отлично! — сказал он, кивая на меня. — Первый сорт.

— Неужели? Может быть, вы все-таки закроете дверь?

— А зачем? — искренне удивился старикашка. — Я же не каждый день могу видеть почти обнаженную барышню. Да еще с таким телом. — И он зацокал языком.

Я пыталась воззвать к остаткам совести, забыв, что согласно меткой поговорке там, где у мужчин была совесть, вырос х… Дверь распахнулась во всю ширь. Я выглядела, как испуганная нимфа. В одних трусиках, прикрывая грудь руками. Больше всего мне хотелось запульнуть чем-нибудь тяжелым в этого сатира, но ничего подходящего под рукой не было. Не кидать же в него бюстгальтер.

— Мне кажется, что это дивный сон, — закатил глаза старикашка. — Прелесть!

Я была в крайне дурацком положении и не знала, что делать. И вдруг я нашлась.

— Хотите увидеть продолжение?

— Конечно, — заволновался старикашка. — Когда?

— Сейчас. Но надо заплатить.

— Сколько?

— Тысячу рублей. И я обнаженка. Вся.

— Господи! — всплеснул он руками. — Давай же!

— Гони сначала бабки, — суровым голосом сказала я. — Халява здесь не пройдет.

Старик нырнул в глубину квартиры, а я подхватила сумку и рванула по лестнице вниз. Моля об одном, чтобы все жители дома внезапно погрузились в сон, как гости в «Спящей красавице».

— Эй! — раздалось сверху. — Это кричал «мой старикашка». — Где ты?

«Э-э-й-й», — эхом откликалось в доме.