Хозяйке имения было лет тридцать с небольшим. Среднего роста, белокурая. Зубы ровные. Нос крупный. Верхняя губа рассечена, шов искажал лицо, придавая озлобленное выражение. Носила брюки галифе, сапоги, кожаную куртку. Из дома выходила с нагайкой, пистолетам, в сопровождении охранника, некоего господина Сорина. Из белоэмигрантов. Сорока пяти лет. Высокий, жилистый, желчный. Он же управляющий. Он же переводчик. Он же исполнитель воли своей госпожи.
Самым распространенным видом наказания в имении была порка. За провинность. За недогляд. Без вины, если того требовала Ирма Ренагль. Она сама избивала людей. Теряла контроль над собой. Била людей до тех пор, пока хватало сил. Остановить ее было некому. От побоев Ирмы Ренагль умерла четырнадцатилетняя Катя Глухова, двенадцатилетний Коля Смирнов, пятнадцатилетняя Вера Хорева. Ирма Ренагль застрелила трех военнопленных, фамилий которых установить не удалось. Она же застрелила Петра Васильевича Хорева — отца Веры, Анну Ивановну Крючкову, Надежду Григорьевну Сорокину. Многих наших односельчан Ирма Ренагль передала гестапо. Домой они не вернулись…»
«…16.05.43 г. в имении «Сазоново», произошел трагический случай, о котором считаю необходимым сообщить следующее. Взбунтовавшись, сельскохозяйственные рабочие, подстрекаемые лицами из бандитских формирований, сожгли имение Ирмы Ренагль. Хозяйку имения, управляющего господина Сорина взбунтовавшаяся толпа убила варварским способом. Ирма Ренагль, господин Сорин были привязаны к деревьям и разорваны. Отмечая, что подобные дикие расправы происходят не впервые, обращаю внимание руководителей административных служб, командиров специальных подразделений на следующее обстоятельство.
Прошло больше года после объявления нового порядка землепользования, однако сельское население не только саботирует выполнение директивных указаний, но и оказывает сопротивление немецким властям. В сложившейся обстановке считаю целесообразным провести следующие мероприятия.
1. По каждому случаю саботажа или неповиновения проводить показательные казни подозреваемых независимо от пола и возраста.
2. Арестам, показательным казням подвергать родственников подозреваемых.
3. В случае расправы населения над немецкими колонистами подвергать деревни ликвидации вместе с жителями.
4. Не оставлять без разбора и соответствующего наказания ни одного случая нападения на подданных великой Германии.
5. Акции устрашения сельского населения провести во всех деревнях, имениях, общинных хозяйствах.
6. Руководители административных служб, командиры специальных подразделений должны постоянно помнить о том, что последовательности в осуществлении директив, направленных на обеспечение новой сельскохозяйственной политики, можно добиться только путем террора, а безоговорочного подчинения — силой…»
III
Шутов отправил полицаев в лес, закрылся в доме. Под ложечкой засосало, неважно себя почувствовал.
С первых дней появления в Малых Бродах староста принялся восстанавливать то, что было у него когда-то отнято. Часть колхозной земли, сад — захватил бауэр, господин Ротте, живший в Глуховске. На него работали жители многих окрестных деревень. Однако и Шутова при дележе не забыли. Вернули земли, которыми владел он до революции. Часть людей Шутов отправлял на лесоповал, часть работала на господина Ротте, остальные гнули спины на старосту.
Из всех на него работающих Шутов выделил одного — Саньку Борина, расторопного шестнадцатилетнего паренька.
По натуре Шутов из тех, кто и себе верит через раз, но Санька каким-то образом вошел к нему в доверие. Староста подкармливал паренька, доверял присматривать за хозяйством. Происходило это скорее всего оттого, что смышлен и понятлив оказался Борин, и в душе Шутов надеялся сделать из Саньки управляющего. Дай только бог выбраться из Малых Бродов, сравняться с господином Ротте. Мысли Шутова в эту сторону далеко шли.
Именно шли.
Раньше.
Особенно в сорок первом году.