— Идем рядом, тут мин нет.

— А мы?

Пахомов рядом стоял, слышал перешептывание Ахметова с Колосовым.

— Что «мы»? — спросил Колосов.

— Порядок движения?

— Можно по двое. Можно плотнее друг к другу двигаться. Только не торопиться, и чтобы тихо.

— Понятно.

Шли и вовсе ничего, минут пятнадцать. Колосов тронул за плечо Ахметова, чтобы тот остановился.

Подождали остальных разведчиков.

— Значит, так, — сказал Колосов, стараясь произносить слова как можно тише. — Дальше, значит, такой расклад.

Старшина дал коням успокоиться, дождался полной тишины.

— По словам проводника, сейчас будет еще один поворот реки, — объяснил он разведчикам. — Последний поворот на нашем пути по реке. За поворотом заросли по правому берегу оборвутся, берег будет становиться все выше и выше, потом должен быть откос. Напротив откоса — хутор. На хуторе четыре дома. До крайнего дома триста метров, не более.

Колосов прислушался к реке, к берегу.

— Решение мое такое, — сказал он. — Все вместе двигаем до поворота, понятно? Дальше идут Ахметов, Рябов.

— Вроде как в Горянке, — напомнил Рябов.

— Вроде бы, — согласился Колосов, подумав о том, что напоминание Рябова некстати.

В Горянке, в крохотной лесной деревеньке на семь дворов, произошел тот срыв в работе поисковой группы лейтенанта Речкина, с которого начались беды разведчиков. Смерть Жени Симагина. Смерть Саши Веденеева. Смерть Давида Качеравы. Ранение командира группы. Ранение Стромынского. Болезнь Неплюева и прочее, то, что выпало на долю всех остальных, в том числе и на погибшего только что подпольщика Сашу Галкина, ставшего ненадолго членом разведгруппы.

К деревне Горянке подобрались в сумерках.

Первым насторожился Ахметов. Он шел рядом с лейтенантом, тронул Речкина за руку. «Немцем пахнет, э», — сказал Ахметов.

Лейтенант остановил группу.