— Ты не король, ты просто взбесившийся ублюдок.

— Признаюсь, не на это я рассчитывал, когда оставлял своей девочке царство.

— Не считай меня дурой: мне ты ничего не оставлял. Только себе. Понятия не имею, как бы ты это все дальше провернул, но мне уже не интересно. Уверена, тут будет присутствовать много крови и прочей прелести.

— Ты бы не скучала, — пообещал папуля, — Но мне интересно: как ты догадалась, что не осталась сиротой? Обо всем остальном даже такой дурак, как мент, ведущий следствие догадался бы, знай он что я жив.

— Проверни ты все в одиночку, никто бы не догадался. Но у тебя был существенный минус – твой воспитанник.

— Я в курсе, что за ним проследила, видел твою милую мордашку на экране монитора…

— Мне с самого начала показалось странным то, как Лебедев о тебе говорил. Он не использовал прошедшее время, но я списала это на большое горе. Сама я его не испытывала, так что знать не знала, как оно должно проявляться.

— Ой, ой, — папуля состряпал скорбную физиономию.

Не обращая внимания, я продолжила:

— Потом все складывалось в единую картину: пижама, что ты оставил – подходила по размеру. Пустяки, но все же. Дурацкий кролик, и тот вписывался в общую картину. Но когда я пила кофе сегодня утром, озарение все же пришло: в доме, где я живу и в доме, где ты прятался, был одинаковый набор чая и кофе. Пустяки для обычного человека, но для гурмана это важно. А я с детства помнила, что вкус у тебя очень избирательный.

— Не смог отказать себе в такой малости, кто же знал, что ты у меня такая приметливая, — усмехнулся папуля, — Хорошо, что только ты. В дом же ты залезла не одна?

— Это не твое дело.

— Ошибаешься, дорогая, это как раз мое дело. Я прекрасно знаю, что с тобой был второй сынок Серова. Он уже несколько дней подле тебя кружился, чем меня сильно нервировал. Вопрос времени, когда он тоже что-нибудь подумает и придумает. Он конечно не так умен, как моя кровинушка, но угроза от него исходит.

— А угрозы ты устраняешь… — пробормотала я.

Мысли скакали как бешеные, но все же складывались в одну: отец убьет Саню. И еще черт знает сколько людей. Я могу приставить к нему пистолет и отвезти к Овсянникову. Сможет ли тот наказать его? Еще вопрос, папуля у меня изворотливый. Хотя тот факт, что он жив и здоров самое по себе уже неплохое доказательство. Скажет, что подстроил аварию, потому что боялся за свою жизнь. В свете того, что на меня покушались, весьма правдоподобно. Доказать, что покушался ни кто иной, как сам Архангельский, будет нелегко. Он даже позаботится о том, чтобы не просто нелегко, а невозможно, если уже не позаботился, действует он быстро. Кажется, я считаю своего отца всемогущим. Едва ли не воплощением дьявола.

— Ну что, дочь? Объединим усилия?

— Ты мне не отец. И никогда не был.

— Эй, ну все, твое нытье мне надоело. Был, не был… Ныть о прошлом – бесполезно, дорогая. Лучше думать о будущем, — он встал со стула, мне тоже пришлось встать.

— Я думаю… — прошептала я и выстрелила.

Попала точно в сердце. Как и говорила, стрелком я была что называется от бога. Думаю, он даже не понял, что произошло: на секунду в его глазах застыло удивление, потом он сполз на пол. Пистолет выпал из моей руки, из глаз полились слезы.